На платформе выяснилось, что дачный поселок зовется Яблоневый-4. И, если верить схеме движения поездов, от города меня отделяет всего восемь остановок. Расписание не подкачало – электропоезд опоздал на какие-нибудь полчаса. Денег на билет у меня, разумеется, не имелось, поэтому я скромно устроился возле дверей. Впрочем, старался напрасно: вагон почти пустовал. Рыбак с букетом удочек, четыре разнополых дачника в обнимку с лопатами и сумками и юная парочка в обнимку друг с другом. Парочка вдохновенно целовалась на сиденье в начале вагона, остальные пассажиры с разной степенью интереса наблюдали за ними.

Я тоже понаблюдал со смутной завистью, а затем задремал, пригревшись на солнце.

Но поспать мне не дали. Двери разъехались с тем уверенным грохотом, который сопровождает только появление лиц при исполнении.

«Контролеры!» – спросонья всполошился я.

– Служба очистки! Приносим извинения за беспокойство, – невнятно и скучно проговорил первый из вошедших – худощавый человек в форменном облачении, принадлежность которого я не определил. Комбинезон мусорщика?

За первым протиснулись еще трое в таких же комбинезонах. У двоих в руках длинные шесты с рогатинами на концах, третий катит небольшой юркий контейнер. От контейнера, как вонью от мусорного бака, шибает волшбой.

Пассажиры явно знали, что это за служба очистки такая, и лениво уткнулись в свои газеты, в окна или вновь задремали. Четверка неспешно двинулась по проходу; время от времени то один, то другой служитель тыкал своей рогатиной куда-нибудь под потолок или между сиденьями, будто собирая пауков или накалывая валявшиеся конфетные фантики.

Да только это были не фантики. У меня скулы свело от поднявшегося нестерпимого визга. И как это я сразу не обратил внимание, что уши вошедших закрыты наушниками да еще и запечатаны «непроницаемым клеймом»?

Все места массового скопления людей периодически подвергаются санитарной обработке. И не только от крыс и тараканов, но еще и от инфернальной нечисти. Стоит ей расплодиться, как люди начинают ругаться, лампочки в момент перегорают, механизмы ломаются… Так что чистка – обычная практика для общественных мест.

Только прежде я никогда не видел, как это делается у Белых. И предпочел бы не знать этого впредь…

Служители приближались.

У двоих, что шли первыми, сердцевины рогатин распускались пучком силовых разноцветных усов, коими они мели пространство, цепляя всю инородную мелочь. Экземпляры покрупнее прижимались развилкой рогов. Самых крупных третий чистильщик пронзал незримой, но вполне реальной иглой длиной в локоть. И насаженная на эту иглу нечисть отчаянно верещала, корчась.

Я и сам едва не корчился, чувствуя, как взмокли ладони, стискивающие край скамьи.

Бесполезно затыкать уши. Тут поможет только магическая защита, а ее поставить мне пока не под силу. Зато для всех остальных пассажиров чистка проходит незаметно и беззвучно. Разве что парень на переднем сиденье оторвался от своей подружки и взглянул вслед чистильщикам, хмурясь недоуменно. Вряд ли он что-то услышал. Скорее почувствовал.

Первый чистильщик сбавил шаг возле меня. Всмотрелся с умеренным интересом. Наверное, выглядел я весьма выразительно. Нестерпимый визг, словно сверло, вонзался куда-то в переносицу.

Пропади они пропадом, эти Белые гуманисты. В их мире все чисто и свежо. Только какой ценой!

– Маг? – осведомился чистильщик негромко. – Ученик небось? С защитой не сладил, эк тебя перекосило. Ладно, сейчас уже уходим… – Он ухмыльнулся понимающе.

Надеюсь, выражение моего лица сошло за мученическую гримасу. Иначе не миновать конфликта, как и положено в замусоренной зоне. Нет, я, в общем, не против очисток. Нечисть, как крысы, разносит заразу. Но отчего Белые с их хваленой техникой и старательно пропагандируемым милосердием все еще пользуются средневековыми и лишь слегка стилизованными под современность методами борьбы с паразитами?

Чистильщики удалялись, воцарялся покой, но мне все равно хотелось выбраться из вагона как можно быстрее. Остаток пути я провел в тамбуре.

Хорошо бы купить карту. Или нанять экскурсовода. За умеренную плату. А еще лучше чичероне-альтруиста, чтобы работал ради искусства и наградой ему служила искренняя признательность клиентов. Особенно тех, у кого ни гроша в кармане.

Размышляя о насущном, я вышагивал по вечерним улицам.

Город давил. Магическая сеть защитных, сторожевых, наблюдающих и прочих заклинаний опутала его, будто пыльная паутина старую пещеру. Раньше я не замечал ее. Или не так… Раньше меня не беспокоило ее присутствие, но сейчас каждая нить, каждое волокно чужой волшбы било, словно провод под током.

Впрочем, для горожан это было неочевидным. Они жили в городе, пронизанном магией насквозь, но не замечали ее. И не хотели замечать. Вряд ли что-то изменилось бы в жизни большинства горожан, исчезни маги с лица земли навсегда. Они бы заново отстроили новые дома и мосты взамен тех, что обрушились. И починили бы технику. И сделали бы еще множество всяких дел, заполняя пустоту.

«Вот звону будет!..» – как сказал тот тип с рюкзаком. Забавно, но теперь это не кажется мне невозможным. Что-то сместилось в моем мировоззрении… Покалечилось.

Стало зябко. Я передернул плечами, засовывая руки поглубже в карманы, и краем глаза заметил, что тень на кирпичной стене слева шевельнулась как-то невпопад. Я повернул голову.

Эй, это не моя тень!

«Здесь… я здесь… здесь…»

Ну только этого не хватало. Еще одна Тень-на-стене!

«Ноилл… Ноилл… Ноилл…» – торопливо заныл призрак.

Гм, никак старый знакомый. И чего хочет?

«Дом… Огонь… Пепел, пепел… Обещал покой… Кровью связаны…»

От обилия зыбких образов, которыми сыпал призрак, заломило виски. Да еще и температура воздуха в зоне контакта упала градусов на десять. У меня замерзли щеки и кончик носа.

– Прекрати! – рявкнул я, спугнув случайного прохожего.

Тень беспокойно колыхалась. Кирпичи стены, тронутые ее прикосновением, темнели и старели практически на глазах. Призраки разрушают все, к чему прикасаются. Даже камни. А люди сгорают в считанные часы, если призраки занимают их тела. Единственное, что призраки или тени не могут уничтожить, это место своего заточения. Замок ли, склеп ли…

Так, так. А ведь дом, где убили Ноилла, превращен в груду тлена. Вот призрак и освободился, но покоя, понятно, все равно не получил. Отныне это дрейфующая Тень-на-стене. Любая вертикальная каменная поверхность служит ему заменой былого места постоянной прописки. Только отчего он привязался ко мне?

«Кровь! – настойчиво внушал призрак. – Обещание на крови…»

– Не давал я никаких кровных обещаний! – раздраженно возмутился я, и тут же перед глазами встала картинка, то ли вынутая из памяти, то ли навеянная дотошным призраком: моя ладонь, прижатая к камням стены… Резкий, обжигающий холод соприкосновения… На кладке остается едва различимый, темный мазок.