желтого порошка — серы. На нее он долго цокал языком, нюхал, пересыпал из плошки в плошку и уверенно заявил, что без этого ингредиента и возиться не стоило. Но запас мал — на один урожай, не больше. А новую серу я в Российской империи буду искать долго и покупать задорого.

Дела…

Блюменхольц дал разумный совет: переработать существующий запас красной свеклы, а потом или найти семена белой — сахарной — свеклы, или, что гораздо разумнее, продать завод. Причем он тут же предложил логистику: довезти до Ветлуги, там погрузить на баржи, спуститься в Волгу и продать в Самарской или Саратовской губернии вместе с баржами. Даже покупателей обещал подсобить найти.

— Сколько вы заплатить за этот оборудование?

Я ответила.

— О… — швейцарец задумался, потом уверенно заявил: — два цена я уверенно торговать вам Самара и Саратов. За процент. Десьять!

Я обещала подумать. А насчет процента даже торговаться не стала, отличное предложение, как по мне. Мы уговорились вернуться к этому разговору на Нижегородской летней ярмарке в августе, куда я непременно приеду.

Зато запасы картофеля, готового к посадке, немца вдохновили. Он долго распинался, какой это полезный овощ, а самая главная его польза — возможность переработать урожай в спирт. Я и прежде в этом не сомневалась, но, как говорится, второе врачебное мнение — решающее. Вот про крахмал он не вспомнил, но тут я и без чужих советов обойдусь, дело нехитрое. Бабы на кухне справятся.

Иван Федорович остался на три недели, поприсутствовать при монтаже завода и пробном пуске. Все следовало отладить, никто не сомневался, что оборудование поначалу десять раз заклинит, перекосит и заколдобит.

Работу с ним поручили егоровским мужикам, еще не способным приступить к севу из-за низменности их земель. Взаимопонимание более-менее наладилось, только к вечеру егоровский управляющий Степан, командированный наблюдать за работой, обратился ко мне:

— Эмма Марковна, позвольте спросить: я-то понимаю, «майн гот» — это он божится, а «тойфель» что значит?

— Что-то вроде помощника при тяжелой работе, — усмехнулась я.

Степан понимающе крякнул. А через час я услышала, как он со знанием дела объяснял мужикам, что умные люди, немцы которые, даже матерятся по-ученому. Нет бы мать твою помянуть, они только туфлю ее обругают.

* * *

При всем при этом я понимала, что все ремонты и установки в мае месяце для крестьян выглядят и понимаются как никчемные дела по сравнению-то с главным.

Сев. Весенний день год кормит, пусть в этом году дни и сместились из-за поздней весны и затянувшегося половодья.

Вот таким макаром посевная кампания стала отчасти военной. Как положено — с фронтом работ, штабом, где военачальники мудровали над картами сражений, а также над победами и поражениями.

Я заранее определила, на каких барских землях будет посеяна рожь, где — овес, а где — картошка. С моими голубковскими мужиками оказалось просто. Особенно с теми, чьи личные земли я изъяла из их пахотного надела, пообещавшись в сентябре обменять картошку на зерно — три к одному. Порадовалась, что у меня репутация честной барыни и мужики спокойно согласились. Да к тому же они за зиму привыкли к «мучной репице», как прозвали картофель среди себя.

Сложнее оказалось в Егорово. Сначала управляющий, а потом и я сама объяснили мужикам, что семенного зерна на все поля у них не хватит, поэтому частично они пойдут под картошку. Был и молебен с освящением глазков, предназначенных к посадке, был и отдельный разговор со стариками.

На словах-то егоровские соглашались. Или просто не решались перечить барыне-чудихе. Но за глаза — ругались и даже выкапывали по ночам посаженную картошку. На своих землях, конечно. Влезали в долги, покупали хоть несколько картузов ржи и сажали ночью.

Я посмотрела-посмотрела, поняла, что с наскоку этот бой не выиграть, и махнула рукой на саботаж. Надо действовать примером. А для этого и в Голубках, и в Егорово появился показательный картофельный огород, или, как я его называла, картофельный полигон, на котором я и решила применить все памятные мне технологии будущего века.

Для первой посадки опытного барского картофельника выбрали солнечное место, чтобы земля к моменту сева как следует прогрелась. Мужики ее вскопали еще осенью, добавив измельченные остатки с горохового поля. За зиму этот компост хорошо перепрел и добавил в почву азотистых соединений, которые мне пока негде было больше взять.

Клубни бабы предварительно разрезали на несколько частей так, чтобы в каждой оставалось несколько глазков. Полученные кусочки как следует обваляли в золе — дезинфекция и еще одна прививка удобрений.

И высадили рядами, совсем как на колхозных полях моего детства. Мы на дачу с родителями ездили мимо них не один год. И у бабушке в деревне я такое видела.

Огородники, ответственные за картофель, получили строгое наставление: следить за погодой и чуть что — присыпать ростки землей так, чтобы покрыть листья.

По четырем углам каждого поля я устроила опытные «опалубочные» грядки, в которых собиралась растить картофель методом из «Науки и жизни».

Ну что ж… можно считать, начало положено. Картофель и рожь мы посеяли. Капустная рассада сплошь усеяла склоны оврагов, те, на которые постоянно светит солнце. Этим по обычаю занимались незамужние девки из барщинных. Капустная рассада — их способ подзаработать на ленты и душегреи, крытые праздничным сукном. И приданое, опять же, каждая собирала.

Я наметила съездить в уездный город и забрать почту, в том числе и выписанные с зимы газеты. Мне нужны были объявления — обзавестись садовником. Насмотрелась я, как тут в оранжереях даже лимоны и персики вызревают. Насчет продажи пока не загадывала, а самим поесть и детей витаминами обеспечить — милое дело.

В общем, будем ждать, что принесет нам первое вулканическое лето.

Глава 4

Интерлюдия 4

— Катерина Алексанна, я теперь поняла — не в кладе дело. Откуда клад в Голубках? Старый барин не прибыльщик, не миллионщик был. Пьяница и игрок, такой только пыль в глаза пускать умеет да приданое жены проматывать.

— Неужто она и вправду разбогатела, лампами и свечами торгуя?

— Душенька, в твои года думать надобно. Ну какие свечи? Женишка она взяла в ощип, как Патрикеевна петуха.

— Ой, я чего-то слышала…

— Ты слышала, а я — знаю. В Петербурге подцепила красавца-столоначальника. Верно, задурила ему голову теми же свечами. Обвенчалась, получила хозяйскую власть, продала мужнино добро и к нам в губернию. А свадьба-то фальшивой оказалась. Сама же слышала, так гусарики делают: найдут друга, чтоб