Глава 1

Пролог

Эмма Марковна вышла на веранду и позвала:

— Друг мой, время ужина. Может, хватит на сегодня работать?

Из мастерской мужа не донеслось ни звука. В теплице на другом конце дачного участка тоже было тихо. На запруду с соседскими детьми ушел? Михаил Федорович мог. Хотя врачи не рекомендовали. С его сердцем и по такой жаре в пруд с ключевой водой — опасно. Но поди внуши это мужчине! Он всю жизнь был здоров как бык, остер умом и спортивен. А плавать в холодной воде и вовсе обожал. Отчасти профессия обязывала. Как человек старой закалки, Михаил Федорович Головин считал, что следователь прокуратуры должен хорошо работать головой, ногами и кулаками.

— Как мальчишка, убежал потихоньку, пока я занята, — с легкой сердитостью вздохнула Эмма Марковна, сняла фартук, аккуратно повесила его на перила и сошла с крыльца.

Запруда находилась в двух шагах от дачи. Она вышла через заднюю калитку и поспешила по тропинке через черемуховые заросли на звук веселого детского смеха и мужского залихватского уханья. Не то чтобы ей так хотелось поймать мужа на горячем (если быть точной — на холодном) деле. Но она беспокоилась и предпочитала присмотреть, чтобы ничего не случилось.

Увы, ее беспокойство оказалось не напрасным. Поначалу-то немолодая женщина решила, что зря всполошилась. Запруда, мостки, не так уж и жарко, дело к вечеру. И муж не купается, а сидит и о чем-то разговаривает с ребятишками. Но вот совсем недалеко показалась маленькая лодочка. Ох, да это даже и не лодка! Это таз! В котором двое малышей решили пуститься в водное путешествие. Ох ты ж, пострелята! Не дай бог, перевернутся, от берега далеко отплыли!

Испуг словно притянул беду. Раздался громкий всплеск, таз остался на поверхности, а два мелких хулигана лет пяти канули в глубину как топорики.

Михаил Федорович после короткого разбега лихо сиганул с мостков прямо в середину пруда. И скрылся под водой. Одна секунда… Десять… Полминуты… Минута…

— О господи… Дети! Мишенька! — Эмма Марковна застала сам момент прыжка и вспомнила, что у Михаила Федоровича иногда прихватывает сердце от холодного, а в пруду бьют ледяные ключи.

— Живо домой, вызывайте скорую, зовите взрослых! — крикнула она перепуганным соседским мальчишкам, уже пробегая по мосткам и бросаясь в холодную воду как была — в домашнем халате. Главное — вытащить Михаила Федоровича и детей из воды, а там скорой дождаться!

Холодные ключи били со дна, их прозрачные струи, как руки, ухватили пожилую женщину за щиколотки, за талию, за плечи. И с неожиданной силой потащили на дно. Она отчаянно забилась, вглядываясь в зеленоватую глубину. Успела заметить мелькнувшую там тень, такую же извивающуюся, словно в щупальцах осьминога.

А затем сознание померкло.

Глава 1

Эмма Марковна Шторм

Неужели на дне бывает так светло?

Неважно, бывает или нет. Мне сейчас нужен воздух. Значит, надо наверх, к свету… Где Миша? Где дети? Я точно видела, что это соседская Танечка и ее шебутной брат-близнец Костя.

Буль-буль, фыр-р-р, фыр-р-р!

Всплыла я вовремя, еще пара секунд — и началась бы асфиксия. Или уже началась — не помню, как оказалась в этом водоеме. Что-то вспоминается. Но сначала надо отфыркаться, отплеваться и ощутить твердь под ногами. И найти своих!

Свои нашлись. Совсем рядом кто-то отчаянно барахтался. Разглядеть, кто это, я не могла, просто в пару гребков добралась и схватила. Сейчас вытащу…

Ага, щаз! Тут бы на плаву удержаться поначалу. Это точно не Мишенька, тот знает, как вести себя на воде. И для ребенка великоват… Ох, сейчас меня саму утопят! А на мне еще надето непонятно что. Но это точно не мой легонький летний халатик, который я надевала только на даче, когда готовила. То ли длинная ночнушка, то ли платье.

Пришлось вспоминать технику спасения на водах, рыкнуть на утопленника и, подцепив его за шиворот, потащить к берегу… незнакомому берегу и продолжать думать, как я тут оказалась. Слава богу, буксируемый объект тоже отфыркался, отплевался и начал дрыгать руками-ногами, облегчая мою задачу.

Что за плезиозавры на нашем пути? Самые обычные гуси. Надеюсь, они не собираются защищать свою территорию. Но птицы предпочли лениво свернуть в сторону. Так неторопливо, что я разглядела нитку водоросли на одной из лапок. Явно не дикие.

Вот и долгожданная твердь, хоть и илистая. Странно, вокруг пустынный берег, ни следа человеческого жилья. Только где-то в стороне виднеется нечто, похожее на кривой бревенчатый мост. А рядом со мной девчонка в мокрой рубашке до пят, синяя от холода и ужаса. Никак не пятилетняя!

— Барыня… — Девчонка кашляла и тряслась. И бормотала чушь. Какая еще барыня? Ох, грехи наши…

Зеркал даже в самых современных парках не водится. Значит, воспользуюсь водной гладью.

Я обернулась к воде, чтобы взглянуть на себя…

Что это?! Дайте другое зеркало! Или другую воду! Или другую меня!

Ладно, дождусь и найду где-нибудь настоящее зеркало. Может, неровная рябь на воде просто искажает мой облик. Или мозги от нехватки воздуха.

Сделав еще несколько шагов — я неожиданно здорово замерзла, хотя еще пару минут назад было очень жаркое лето, — выбралась на топкий бережок, вытащила следом недоутопленницу и поняла, что на мне надето тяжелое суконное платье какого-то исключительно дореволюционного покроя. А поверх него штука, какую я видела только на картинках в исторических книгах, — теплый капот. С завязками. А на голове настоящая мокрая шляпка.

— Барышня! Барышня! Слава богу, живая! Барышня!

Громкий крик заставил меня резко обернуться, поскользнуться и шлепнуться в топкую грязь. От кривого мостика в мою сторону косолапо бежал здоровенный мужик, заросший бородой по самые глаза. «Мужик» — это не только половая принадлежность, это еще и характеристика его внешнего облика. Потому как человек был в лаптях, серой холщовой рубахе и таких же штанах, а на голове у него был войлочный колпак, похожий на те, которые мы с мужем надевали в бане.

Муж! Мишенька…

Я забыла про мужика и снова посмотрела на воду, из которой выбралась. Это был вовсе не пруд. Вынырнула я в реке, не слишком широкой и по берегам заросшей камышом. Где-то рядом гоготали гуси, шумел ветер в одинокой березе. Ни следа мостков, черемуховых зарослей и дачных крыш за ними.

И ни следа моего