Аннике хотелось, чтобы он перестал на нее таращиться. Она встала, пересекла комнату и подошла к саквояжу, который Бак раньше внес в дом. Открыла его, вынула щетку для волос и села на краешек кровати. Она понятия не имела, сколько времени готовится мясо, и, чтобы чем-то занять себя, стала водить щеткой по волосам. Она так сосредоточилась на этом занятии, что почти забыла о присутствии Бака. Прикосновение щетки к коже было настолько приятным, что она громко вздохнула.

Подняв глаза, она обнаружила, что Бак сидит без движения, словно окаменев, и все так же смотрит на нее. Его взгляд был таким откровенным и горячим, что Анника опустила глаза и осмотрела свою одежду, проверяя, не свалилась ли она с нее.

Потом резко вскочила, убрала щетку в саквояж и принялась расхаживать по маленькому пятачку между кроватью и столом.

– Сколько вам лет, мистер Скотт? – Вопрос казался довольно безобидным.

– Тридцать два.

Она на мгновение замерла.

– Я думала, вы моложе.

– А вам сколько?

Ее присутствие раздражало Бака больше, чем он хотел в том себе признаться. Он был рад, что она не Алиса Соумс, он вообще был рад, что из его матримониальных планов ничего не вышло. Он слишком долго жил один и вряд ли смог бы привыкнуть к постоянному присутствию рядом другого человека. Одно дело Бейби, с ней легко сладить, совсем другое – разговорчивая женщина. Она гордо выпрямилась.

– Мне двадцать.

– Как много.

Она немедленно набросилась на него.

– А сколько лет Алисе Соумс?

– Она писала, что ей двадцать пять.

Анника фыркнула. Бак с усилием подавил улыбку.

– Как вы думаете, мясо готово? – Она скрестила руки под грудью, но, проследив направление его взгляда, опустила их.

– Думаю, да. – Он не сделал попытки встать. Если уж он вынужден терпеть ее присутствие в своем доме до следующего дня, решил он, по крайней мере он может не церемониться с ней.

Выгнув бровь, она заметила ледяным тоном:

– Как вы думаете, нам удастся поесть до утра?

– Я думаю, что раз я приготовил еду, может, вы разложите ее по тарелкам.

– Подумайте еще раз.

– Вы привыкли к тому, что вам прислуживают, мисс Сторм?

Она хотела было ответить, что именно к этому она и привыкла, но убогая обстановка хижины слишком живо напоминала ей о разнице между ними. Она промолчала.

Бак взял тряпку и ухватил сковороду за ручку.

– Если вы хотите есть, вам лучше сесть. – Подцепив ножом кусок мяса, он бросил его на тарелку на ее конце стола. – Угощайтесь.

Огни Бастид-Хила светили сквозь падающий снег как желтые маяки. Кейс Сторм предпочел бы, чтобы это были огни его дома, но все же он был благодарен судьбе, что добрался до города, а не сбился с пути в сгущавшейся темноте да еще при таком сильном снегопаде.

Он подъехал прямо к местной платной конюшне, открыл боковую дверь, которую на случай подобных обстоятельств никогда не запирали, и ввел своего черного жеребца Синдбада внутрь. После долгой дороги тепло огромного сарая показалось ему особенно приятным. Звуки, которые производили укладывающиеся на отдых животные, были знакомыми и успокаивающими. Он поставил своего коня в пустое стойло, повесил седло на боковую перегородку и вышел из конюшни.

Снег хрустел под ногами, пока Кейс шел по Мейн-стрит к тюрьме, удивляясь, что за несколько часов нападало так много снега. Настроение у него было неважное – он знал, что придется еще одну ночь провести вне дома вдали от Розы, но при таком сильном снегопаде не было никакой возможности продолжить путь, не рискуя заблудиться в темноте.

Кейс поднялся на деревянный порожек, потопал ногами, стряхивая снег, потом подошел к двери и постучал. Внутри горела лампа. Через окно он видел эту лампу, стоявшую на столе, который он когда-то называл своим. Со времени его недолгого пребывания на посту начальника полицейского участка в Бастид-Хиле прошла, казалось, целая вечность, хотя на самом деле минуло всего пять лет.

Никто не ответил на его стук, поэтому он постучал еще раз, погромче. Услышал приглушенное проклятие и улыбнулся про себя. Зак Эллиот, его старый друг, ставший начальником полицейского участка после того, как Кейс оставил этот пост и завел собственное ранчо. Проблема тут заключалась в том, что Заку было за семьдесят, причем никто не знал, как много за семьдесят, и, хотя все в городе считали, что Зак давно уже достиг пенсионного возраста, ни у кого не хватало духа попросить вздорного старика уйти. Окружающие прощали ему легкую глухоту и приступы забывчивости, покрывали его ошибки и вызволяли из неловких ситуаций.

Не так давно Зак засунул куда-то ключи от тюрьмы. Конечно, постоянно в тюрьме никто не сидел, но когда какой-то бродяга вздумал перебить лампы в салуне Пэдди О'Халохана «Рафлд Гартер», всем пришлось искать пропавшие ключи, чтобы водрузить нарушителя спокойствия в камеру.

Пэдди, владелец салуна, и Слик Нокс, местный игрок, ставший парикмахером, в случае необходимости выполняли обязанности помощников, и такие случаи начали учащаться с тех пор, как Вайоминг стал штатом.

Дверь чуточку приоткрылась, и на Кейса уставился полусонный Зак. Внешность старика была столь же колоритной, как и прожитая им жизнь. Когда-то он был армейским разведчиком и жил в Техасе, где женился на индейской женщине из племени команчей и у них родился сын, но, после того как жену и сына убили, Зак уехал из Техаса. Он лишился одного глаза, но это никак не повлияло на его активность. Длинный тонкий шрам пересекал его щеку, пустая глазница затянулась пленкой.

Кейс никогда не видел Зака чисто выбритым, нижняя часть лица всегда была покрыта щетиной. Он никогда не отращивал настоящей бороды, но и бриться начисто тоже не желал, так и ходил с вечной щетиной.

Зак научил Кейса ездить верхом и стрелять. Зак был рядом в самые трудные моменты его жизни, он помог ему уладить отношения с Розой, когда Кейс из упрямства отказывался признать, что любит ее. Зак Эллиот был такой же неотъемлемой частью семьи, как и тетя Рут.

– Ты войдешь или будешь стоять там и пялить на меня глаза? – проворчал Зак.

– Войду, если ты откроешь дверь пошире.

– Черт, – выругался Зак, но отошел в сторону, постаравшись встать так, чтобы из-за двери были видны только его голова и плечи.

Войдя, Кейс понял почему. На Заке были надеты только длинные красные кальсоны.

От находившейся в углу комнаты черной чугунной печки тянуло теплом. Кейс был рад теплу. Он снял перчатки, шляпу и положил их на стоявший неподалеку стол, заваленный всякой всячиной. Счистил снег с куртки и тряхнул длинными волосами, стряхивая снег, налипший на концах.

– Я вижу, что после моего отъезда ты так и не удосужился убраться здесь, – заметил он.

– Я подумал, раз при тебе был такой беспорядок, значит так и должно быть, – возразил Зак.