с Мили. Грейнджер вообще избегала на меня смотреть, уткнувшись в книгу по трансфигурации и перевернув её вверх-тормашками.

После сбивчивых благодарностей девочки и трёпа словоохотливого Уизли, я позорно сбежал в кабинет к декану, сославшись на дополнительное занятие по теории магии. Не был я уверен, что не прибью рыжего на месте. А Гермионе могло попасть просто за компанию. Уже у выхода из библиотеки, я поймал насмешливый взгляд Мили и несчастно закатил глаза.

Кстати, Флитвик все-таки стал для меня Первым Чародеем. Спустя несколько дней после моего выздоровления, полугоблин в несколько фраз, не повышая голос, целиком и полностью растоптал моё самолюбие, гордость и уверенность в себе, выражая свое мнение по поводу моего боя с троллем. После чего сунул мне под нос пергамент и как-то странно оскалился. Минут пятнадцать я пробыл в прострации, потом до меня дошло содержание документа. Я поднял глаза на учителя, но смог только открыть и закрыть рот. Молча.

Декан добродушно улыбнулся и подал мне перо-артефакт. Я расписался собственной кровью, после этого пергамент исчез из моих рук. И мы начали работу. Нет, не так. Мы начали РАБОТУ. На стандартные занятия по чарам и теории магии я больше не ходил. Частной нагрузки мне хватало за глаза, настолько, что первое время в гостиную я возвращался, опираясь на Энтони и Майкла.

Парни после случая с троллем старались от меня не отходить, отделываясь пустяковыми предлогами. Даже в коридоре я «случайно» встречался со старшекурсниками, которые дружелюбно хлопали меня по плечу и не спеша шли по своим делам. Приятно, черт побери. Вообще наш факультет практически не поддался всеобщей истерии по поводу сплетен.

Только однокурсницы Чжоу и Мариэтта смотрели на меня странно плотоядным взглядами, хотя раньше не особо выделяли своим вниманиям. Во всяком случае, ничуть не больше остальных парней на факультете. Моя банда, видя все это безобразие, буквально оттесняли меня к себе за спину. Голдштейн и вовсе хмурился и писал длинные письма семье, обещая, что найдет способ меня обезопасить.

Кроме того, головомойку мне умудрилась устроить даже миссис Джоан, прислав четыре исписанных с обеих сторон листа бумаги. Не помню, чтобы я так краснел хоть раз в своей жизни. Оказывается, мои паршивцы умудрились послать ей письмо, повествующее, что я нахожусь в больничном крыле по причине переломов ребер и физического истощения. Спасибо, про тролля ничего не сказали, по легенде я слетел с лестницы седьмого этажа из-за собственной неуклюжести.

Теперь добрая женщина грозила мне всеми карами небесными, обещая полное обследование и комплекс лечебных процедур, как только вернусь на каникулы. В её словах я ни капли не сомневался и непроизвольно сглотнул. Парни, отодвинув завтрак, настороженно следили за моей реакцией. С пылающими щеками, я сложил письмо в карман мантии.

Староста сочувственно ухмыльнулся и покачал головой, а я начал пристально изучать содержимое своей тарелки. После подколки Майкла, что в его случае это мог быть вопиллер, мне окончательно расхотелось есть. На свою банду я не злился ни капли, а вот на себя за самонадеянность и глупость оставалось только бессильно скрипеть зубами.

Через день мне в таком же ключе пришла гневная записка от Дурслей. Прочитав содержание, я поперхнулся несчастной овсянкой. Дядя Вернон в нескольких крепких фразах выразил надежду, что я перестану «маяться дурью в своей ненормальной школе» и не добавлю «порядочной семье» проблем своей смертью. Зная характер родственников, это был фактически любящий подзатыльник. Как они отправили письмо, для меня оставалось загадкой.

Время шло, я сдавал долги по дисциплинам, учитель трижды в день умудрялся буквально снимать с меня шкуру, нещадно раскачивая резерв и требуя абсолютного контроля над каждой капелькой магии. Я не роптал. Это было мне нужно, больше чем что-либо ещё.

Грейнджер, узнав о моем новом расписании, кинулась было к Флитвику, но была культурно послана в известном направлении. Ярая сторонница равноправия засела в библиотеке, выискивая что-то одной только ей понятное. На буксире она тащила за собой Уизли и Долгопупса. Парни начали азартно заключать пари, насколько хватит терпения чистокровных отпрысков. Я только вздохнул.

Честно говоря, после случая с троллем я надеялся, что она поймет. Равенства в принципе нет и быть не может. Не говоря уже о равенстве в магическом мире. Если в мире магглов отсутствие таланта можно компенсировать усердием, то мир магов более жесток.

Сила мага зависит напрямую от его наследия, и только потом от личных качеств. Магический дар не зря передается в чистокровных семьях из поколения в поколение. Именно поэтому ей и не давалась в полной мере та же практика по трансфигурации, несмотря на явное покровительство преподавателя. Но Грейнджер никак не желала признать очевидное, и громогласно ломилась вперед. Ну что ж, чем выше шкаф – тем громче падать.

Отношения с остальными однокурсниками и преподавателями у меня были ровными. Родной факультет и вовсе чувствовался настоящим домом за крепким сводчатым забором. Преподаватели, скрепя сердце, принимали зачеты. Особенно нервно на меня реагировали Снейп и Макгонагалл.

Первый меня и так не очень жаловал, а после отповеди насчет зелий чуть ли не желчью исходил от одного моего вида. А декан Гриффиндора и вовсе затаила на меня какую-то обиду, понятную исключительно ей. Впрочем, трансфигурация и зелья у меня были на крепкое Выше Ожидаемого, а прочее меня мало волновало.

После последней «практики» по зельям, я буквально приполз в большой зал на ужин. Парни, храни их Моргана, бдительно торчали рядом. Майкл не позволял мне запинаться о лестницы и пересчитать ступеньки лицом, Энтони и Захария трещали без умолку над ухом, тем самым не давая мне заснуть. Опустившись на скамейку, я положил себе огромный кусок мяса. Но поесть по нормальному у меня не получилось. Едва я прожевал первый кусок, пестрая неясыть принесла мне записку от уважаемого директора, который немедленно желал меня видеть.

В бессильной ярости я припомнил ворох непечатных выражений дяди Вернона. Старшекурсники рядом восхищенно присвистнули. Бросив беглый взгляд на преподавательский стол, я увидел, что учитель уже идет в мою сторону. Лицо обычно добродушного мастера чар в красках отражало мое скверное настроение. Факультет примолк. Провожаемые долгими взглядами в спину мы направились в сторону директорской башни.

Примечание к части

Примечание: официальное признание Наставничества в магическом мире значит очень много. Практически, Наставник - опекун, который на время ученичества решает, как тебе дышать и жить. При этом согласовывать программу обучения с тем же директором Хогвартса или любой другой магической школы он не обязан.

А во времена