идеологов выделяется своей ограниченностью на фоне недалёких советских партаппаратчиков. На самом деле, они не так тупы, как хотят казаться. Я про основную массу чиновников, которым удалось взобраться повыше. Да и партию многие из них используют исключительно как инструмент для собственной карьеры. Но с этими людьми можно договориться. Они больше прагматики, нежели догматики. А вот «суслики» — это какой-то диагноз. Ну, должно же у товарищей присутствовать элементарное критическое мышление. Поэтому я не стал далее продолжать беседу и просто вышел из кабинета под визг его хозяина.

С подобной публикой невозможно договориться. Это стало давно понятно, и я решил вступить с номенклатурой в жёсткую конфронтацию. Тем более, что «дорогой Ильич» подспудно одобрил мои действия. В политику я не лезу, а вот свою киношную делянку буду защищать от любых поползновений. Самое забавное — мой демарш остался безнаказанным. Чинуши только напакостили, не пустив за границу Зельцера. Странная ситуация — это мягко говоря. То есть человек воевал, был неоднократно ранен и имеет награды. Он потерял большую часть родни, которую казнили оккупанты. Более того, половина палачей давно вышла по амнистии и не удивлюсь, если бандеровцы, лесные братья с прочей сволочью, вроде тюркских легионеров, интегрировались в советское общество. А вот если ты еврей, то значит, относишься к подозрительному элементу.

Товарищи идеологи не захотели включать в состав делегации и Терентьеву. Мол, она недавно развелась, и поэтому стала неблагонадёжной. Думаю, здесь свою рол сыграла семья её бывшего мужа, решившая подгадить актрисе, стремительно набирающей популярность. Но нашла коса на камень. Принимающая сторона пригрозила международным скандалом, так как Нонну очень ждали в Европе. В итоге поехали я, Клушанцев и Терентьева, в сопровождении главы делегации и товарища из одной конторы.

Как я и предполагал, товарищ Пархоменко решил показать, кто в доме хозяин. После возвращения в отель, он не дал нам время передохнуть и поужинать, буквально затащив в свой номер.

А ничего так апартаменты у чиновника! Дино, наверное, проникся статусом главы, и снял для него чуть ли не президентский номер. Безопасник тоже жил отдельно в весьма комфортных условиях. Мы с Клушанцевым поселились в простых номерах, напоминающих комнату в общаге. Нонна тоже расположилась в похожей комнате. В моей голове сразу начал вырисовываться план. Я человек незлопамятный, но всё записываю. Разнос, который постарался устроить глава делегации, укрепил моё мнение хорошенько ему нагадить.

— Это возмутительно и непозволительно! Мещерский, вы позорите почётное звание советского гражданина! — Леонид Миронович от переполнявшего его негодования чуть ли не бегал по апартаментам, — Как можно вести себя так развязано? Что вы наговорили итальянской журналистке? Ведь завтра ваши слова напечатают все издания! Это международный скандал! Ещё и товарищ Терентьева отличилась! Зачем вы отвечали на вопросы столь фривольного содержания?

Понимаю, что надо брать ситуацию в свои руки. А то этот деятель сам не успокоится. Ну, спросили Нонну про ту самую сцену. Глупо было услышать иное от пускавших слюни итальяшек. Понятно, что мало кого интересовала её игра. А Терентьева мне понравилась даже больше, чем Демонжо. Поверьте, я снимал этот фильм, и что-то в нём понимаю. Кстати, лучшим на площадке был Трабо. Недаром его игру отметил сам Брежнев. Но Европа живёт по иным правилам, и эротическая сцена, тем более в исполнении советской актрисы, взволновала журналистов больше всего.

— А вы, собственно, кто такой? — прерываю вошедшего в раж товарища, — Где вообще написано, что вы имеете право указывать, как мне правильно продавать собственный фильм? Вы понимаете, что всё это элемент искусственно созданного ажиотажа? Чем больше провокаций и скандалов, тем активнее европейский зритель будет покупать билеты. И значит, бюджет СССР пополнится дополнительной суммой в валюте.

Судя по недоумённому лицу партократа, он ничего не понял. Товарищ из КГБ тоже сидел с постной рожей, усиленно изображая из себя настоящего агента. Я же решил пойти в самый настоящий клинч.

— Если вас, что-то не устраивает, то возвращайтесь в Москву. Я уже устал от ваших постоянных придирок. Мы не произнесли ни слова, позорящего Советский Союз и коммунистические ценности. Наоборот, всячески стараемся продвигать наш кинематограф. Поверьте, получить в Италии хорошую прессу — весьма сложная задача. Мы это сделали и подогрели интерес к картине. Коли похотливые итальянцы заострили внимание исключительно на одном моменте, то это их проблемы. Не вижу смысла соваться со своим уставом в чужой монастырь. И повторю ещё раз — вы всегда можете сложить с себя полномочия главы делегации и вернуться домой.

Чиновник не ожидал такого отпора и стал похож на рыбу, выброшенную на берег. Он будто пытался набрать воздуха, которого ему не хватало. Наверное, дяденька не привык к такому диалогу. Взобравшиеся на вершину товарищи привыкли к почитанию и преклонению. Выходец из XXI века подобной хренью не страдал и резал правду в лицо. А номенклатура давно забыла, что такое критика. Это в суровые тридцатые, на каком-нибудь партсобрании, рабочие могли высказать руководителям своё мнение. В шестидесятые подобные вольности исключены. Хотя ситуация попахивает лицемерием. То есть пролетариат и крестьянство не могут донести до своих лидеров правду о реальном положении дел в стране.

Но к нашему конфликту это не имеет никакого отношения. Надо ставить на место всякого рода демагогов и приспособленцев. Они к этому не готовы, что и показала реакция Пархоменко.

— У вас есть ко мне какие-то претензии, товарищ майор? — демонстративно игнорируя главу, обращаюсь к конторщику.

— Мой отчёт будет отправлен руководству. Его содержание закрытая тема и вас точно не касается.

Ну и отлично! На сочувствие в лице гэбиста я точно не рассчитывал. Заодно поиздеваюсь над ним вместе с Пономаренко.

— Тогда мы не будем тратить ваше драгоценное время, — встаю со стула и киваю коллегам, — Надо ещё успеть поужинать. Завтра у нас насыщенный день.

* * *

— Это провокация, за которую вы ответите по возвращении! Я не потерплю подобного отношения и требую предоставить нам нормальную гостиницу!

— А у меня украли часы! — добавил свои пять копеек майор.

Знали бы возмущённые товарищи, какое удовольствие я сейчас испытываю! Сделал пакость — сердцу радость. После достопамятного разбора полётов от Пархоменко, я попросил Дино внести небольшие изменения в условия проживания советской делегации. Нет, мы с Павлом и Нонной всё так же жили в нормальном отеле. А вот главу и кэгэбешника поселили в какой-то парижской общаге на окраине. Более того, обоим товарищам пришлось ездить на такси, оплачивая его из своего кармана. Командировочные нам выдали весьма скромные, и их как раз хватило на поездку до Рица, где нас