— Возможно, — согласился Киндан. Келса вопросительно склонила голову. — Может быть, тут нечто большее. Возможно потому, что с ним приключилось самое худшее, он решил что ему нечего бояться.

— Возможно, — ответила Келса, но ее ответ звучал неубедительно. Она поменяла тему. — Что насчет той девушки?

— Какой девушки? — невинно спросил Киндан.

— Девушки из холда, которая запечатлела золотую, Киндан, — сварливо ответила Келса.

— Кто тебе о ней рассказал? — спросил Киндан. — Ваксорам?

Келса покачала головой. — Это Цех арфистов, новости распространяются, глупыш.

— Все знают?

— Да, все, — ответила Келса, обводя рукой весь Цех Арфистов. — Так что насчет нее? Слухи правдивы?

— Я не слышал слухов, — горячо ответил Киндан, — так что не могу сказать.

— Ходят слухи, что между вами проскочила искра, и что ее ящерица спугнула всех других поклонников, и что она тоскует по тебе каждую ночь, а ее злые мать и отец не отпускают ее с тобой увидеться, что бы она не говорила.

Киндан в отвращении повращал глазами. — Проблема слухов в том, что они по большинству неверны, — заявил он.

— Большинством? — набросилась Келса. — Что же тогда из них правда?

— Келса, — предостерегающе прорычал Киндан.

— Ой, Киндан, перестань, — попросила она, закатывая с сострадательным видом глаза. — Ты можешь мне рассказать.

— Нечего рассказывать, — сказал Киндан. — Это правда, что другие файры отправились в промежуток, и это, наверное, сделала Корисс. Кориана была сокрушена, а ее брат потребовал, чтобы я или Иссак дали ему наших файров…

— Негодяй! — вставила Келса.

— И я не думаю, что сильно нравлюсь Леди Санноре, — неловко закончил Киндан.

— Ты имеешь в виду, ей не нравятся арфисты, — поправила его Келса.

Киндан удивленно на нее посмотрел.

— Есть слух, — возбужденно сказала ему Келса, — что она была влюблена в арфиста, когда была молодой, а он отверг ее.

— Который арфист? — потребовал Киндан. Он никогда не слышал подобного слуха.

— Разве это не очевидно? — спросила его Келса, качая головой от его тупости. — Почему, как ты думаешь, Лорд Бемин никогда не приезжает?

Киндан раздумывал над этим мгновение. — Нет… Мастер Муренни?

Келса одобряюще кивнула. — С первого раза. — Она снисходительно похлопала его по руке. — Ты все же будешь арфистом.

Арфист, будь со словами осторожен

Могут вызвать они и радость и боль

Пусть в твоих песнях будет жизнь и любовь

И огнедышащие драконы над нами тоже

ЦЕХ АРФИСТОВ, ПП 496.11

Было похоже, что когда Киндан начал третий год обучения в Цехе Арфистов, все пошло наперекосяк. Он в первую очередь обвинял еду. Если бы они не кормили его так хорошо, он бы так быстро не рос. Если бы он не рос так быстро, он бы не передвигался так неуклюже, и если подумать, не просил бы новую одежду так часто. Если бы он не двигался так неуклюже, он не ударялся бы обо все на своем пути. Если бы он не вырастал из вещей так быстро, он бы не носил вещи на размер больше — «при том, как ты растешь, тебе нужно это» — еще его раздражала собственная неловкость и трудность с нахождением краев одежды, например рукавов.

Если в Цехе Арфистов случалась какая-то неожиданность, то без Киндана там не обходилось. Это была не его вина, что он не видел последнего запаса красок, когда он пролетал через комнату Архивов, заполненную Записями. Кто-то другой, было отмечено позже, не должен был ставить их там. Но, все-таки, это была его вина, что он упал через них, разлив краски повсюду и оставил многие новейшие записи навсегда неразборчивыми.

— Ты будешь работать с изготовителем инструментов, Киндан, — сказал мастер Реслер. Он вздохнул, когда извлек и классифицировал последние разборчивые Записи.

— Только потому, что ты сейчас выше, чем я, не означает, что я не могу шлепнуть тебя, — предостерегающе проворчал Калдазон в тот момент, когда Киндан представил себя как младшего изготовителя инструментов.

— Нагни свою голову и не задень дерева, которое установлено над тобой, — продолжил Калдазон, указывая на разнообразные куски дерева, свисавшие со свода пещеры, служившей жилищем изготовителю инструментов.

— Конечно, мастер, — ответил Киндан, склоняя свою голову — и случайно ударился о толстую деревянную балку, когда выпрямлялся.

Калдазон захрипел от сухого смеха. — Возможно, удар об дерево приведет тебя в чувство.

Киндан конечно надеялся, особенно когда проходили дни. Он работал вместе с другими учениками и делал проходной барабан, но он делал это и Обороты назад, до того как покинул лагерь Наталона, чтобы стать арфистом. Менее успешной была его работа над трубами — величина его дыр делала их неудобными для игры.

— Это перевод дерева, — проворчал Калдазон, выбрасывая первую работу Киндана на свалку. — К счастью, это бамбук, его полным-полно растет вниз по дороге к Боллу.

Киндан знал, что пока он не сможет стать мастером-изготовителем труб, ему никогда не позволят использовать драгоценную древесину, необходимую для изготовления гитары. До сих пор он демонстрировал лишь свое умение в шлифовке песком и полировке.

— Эти твои большие мускулы хоть для чего-то хороши, — выразил свое мнение Калдазон и всю шлифовку переложил на Киндана. Киндан не ворчал — Калдазону лучше знать — но он отправлялся каждую ночь в постель с израненными плечами две недели.

Все-таки, он обучался и знал это. Во время шлифовки песком за других (учеников), Киндан начал чувствовать дерево, и как это — работать с ним.

— Сегодня ты будешь помогать делать клей и полировочный материал, — буркнул ему Калдазон в одно утро, немного времени спустя. Когда он собирался уходить, он добавил, — И убедись, что не перепутаешь их.

Это были пророческие слова. Свет в комнате был не самым лучшим, хотя Киндан даже принес дополнительные светильники, и — он никогда не смог бы предугадать этого — он как-то сделал смешивание неправильных ингредиентов в обеих смесях.

— Это не клей! — поклялся Калдазон, когда проверял после обеда пузырящийся горшок. Он повернулся к горшку, который предположительно содержал полировочный материал и обнаружил, что даже не может поднять ложку. — И это! Оно затвердело! Что бы это ни было, оно никуда не годится!

Он сверкнул глазами на Киндана, который нависал над его головой.

— Кажется, я перепутал, — объяснил Киндан. — Свет был…

— Это был не свет, — оборвал его Калдазон. Он потянул первый горшок от тепла и жестом показал на второй горшок. — Сначала ты вычистишь этот горшок, и смотри не повреди поверхность или горшок никогда нельзя будет использовать. Когда ты закончишь, найдешь место, чтобы опорожнить этот, — он дернул своим большим пальцем в сторону другого горшка, — и хорошенько его вычистишь. — С окончательным сверканием, Калдазон пошагал прочь.