Здание из бетона и стекла строилось в конце семидесятых годов и для того времени было респектабельным. Внутри же все переделано по последнему слову: белые стены, жалюзи, кондиционеры.

— Выбирайте, — предложила девушка на ресепшн. — Двухуровневые номера — десятый, двенадцатый и четырнадцатый этаж…

— Десятый, — ответила я не думая.

Спальня располагалась во втором уровне.

— Ложись, ты устала, — Давид помог мне снять куртку, — может, хочешь выпить?

— Давид, сегодня ночью на шоссе я влюбилась в тебя.

— Только сегодня? — Он улыбнулся.

— Здорово ты держался! Мне абсолютно не было страшно! Только когда эта громадина прошла мимо нас… а потом на них… О!..

— Хватит об этом!

Он поцеловал меня, и я вдруг ощутила страшное головокружение от бессонной ночи, от пережитого стресса, от близости Давида.

…Мы шли по смутно знакомым улицам. За углом — площадь. Подземный переход. Лестница. Главное, не разжать пальцев, не выпустить его руку. Я потеряла равновесие, пошатнулась… Мгновение — и Давид исчез. В страхе я дернулась — и проснулась.

Подушка рядом была пуста, откуда-то доносился звук льющейся воды. На полу в беспорядке валялась наша одежда. Стараясь не замечать дурных предчувствий, я поднялась, посмотрела в окно. Отель стоял в парке, за ним — узкая полоска шоссе, сосновый перелесок и море — серые пенные волны лениво и мощно накатывали на берег. Потрясающая красота!

— Разбудил тебя? — Давид вошел в комнату с пушистым полотенцем на плечах.

— Давид, я хочу к морю!

…Мы медленно брели по пустынному пляжу. Все было как мечталось: ветер, брызги волн, неяркое солнце, робко проглядывающее сквозь свинцовые тучи. Кошмары этой ночи померкли, стали плоскими, как тени.

— Ты давно водишь машину? — спросила я.

— С шестнадцати лет. Почти четверть века за рулем. — Он, смеясь, наклонился ко мне — без каблуков я была ему до плеча. — Хочешь, я тебя поучу?

— Когда?

— Сегодня.

— Господи, Давид, на этой машине? Вдруг я ее разобью?

— Но я-то буду рядом! Кстати, давай зайдем перекусим. — Он кивнул на террасу летнего кафе.

В кафе мы были единственными посетителями. Давид заказал мясо с красным вином, я — масляное печенье, яичный ликер, кофе.

— Тебе тоже нужно нормально поесть. Возьми мясо или салат какой-нибудь.

— Я, знаешь ли, лакомлюсь: мой любимый пейзаж, мой любимый ликер.

— Гурманишь?

— Вот именно.

— Ну, так что, будешь водить машину?

— Попробую. Но что получится?

— Все хорошо получится.

— Ты уверен?

— У тебя все хорошо получается.

— Разве? — Я задумалась.

К террасе не спеша приближались двое: русский и кавказец. Русский прижимал к уху телефон.

Они сели за столик поодаль от нас, русский лицом в нашу сторону. Он еще долго слушал трубку, потом сказал что-то односложное (я заметила по губам) и отключился.

— Ахмет, — коротко сообщил он кавказцу. Ветер доносил обрывки фраз. Кавказец ответил что-то нечленораздельное.

— Бимер, — сказал русский. Кавказец оживился.

— Ты… — мрачно выругался русский. — У Ахмета два перелома, Эдик в реанимации!!! — Он вскочил, грохнув стулом, и, не в силах сдержаться, закричал, дурным голосом: — Нет, понимаешь, ничего нет! Ни тачки, ни ребят!!! — и побежал по пляжу.

Кавказец отправился за ним.

— Не может быть, чтоб это было совпадение! — воскликнула я, когда они ушли.

— Да может быть и совпадение. Будешь выяснять, мисс Марпл? — поддразнил Давид.

— Ну а серьезно?

— Серьезно? Этого араба я уже где-то видел.

— Это араб?

Однозначно. Но вот откуда я его знаю? Надо бы подумать… Ладно. Куда ты хочешь пойти сегодня вечером? Может, в Питер поедем?

Перспектива опять оказаться на ночном шоссе показалась мне настоящим кошмаром.

— Только не в Питер!

— Насколько я знаю, здесь один ночной ресторан — «Репино».

— И прекрасно.

Но мы не пошли в ресторан, утомленные ночным переездом и долгой прогулкой. Решили остаться в отеле. Давид купил в баре бутылку коньяка. Я надела черный вечерний костюм. Заметила: ему нравится. От морского ветра и коньяка горели щеки.

Мы сидели на диване у низкого столика. Темнело. Я вспомнила, что всего два месяца назад мы так же сидели у Аньки. С тех пор прошла целая жизнь.

— Завтра утром начнем, — сообщил Давид.

— Что?

— Водить машину. Поедем в Комарове на могилу Ахматовой. Ты ведь хочешь на могилу Ахматовой?

— Ну, допустим. А как туда ехать?

— По Приморскому шоссе. Я посмотрел по карте — километра четыре.

— По этому узкому, петляющему?

— Но надо же учиться!

— Научусь — а куда ездить?

— А куда ты ездишь?

— На работу.

И тут у него зазвонил мобильный.

— Как? Аль Хабиб?

Господи, чего на свете не бывает! Зачем это Давиду понадобилась наша Галина Васильевна — прекрасная дама?

— Выехали уже? — продолжал таинственную беседу Давид. — Зачем торопиться?

— Кто это Аль Хабиб? — спросила я, когда он отключился.

— Ты что, его знаешь?

— Это не он, а она. Моя директриса!

— А откуда у нее арабская фамилия?

— От мужа.

— Значит, этот Аль Хабиб ее муж. Или его однофамилец.

— Какой этот?

— Которого мы сегодня утром видели в кафе.

— Как ты узнал его имя?

— Мне сообщили только что. У него бизнес в Петербурге: торговля подержанными автомобилями.

— Ты что же, хочешь с ним разобраться? — заподозрила я.

— Я не говорил этого. Но такие вещи нельзя оставлять безнаказанными.

— Значит, его убьют?

— Что ты! Существует масса цивилизованных способов вразумить человека. И между прочим, к его же благу.

— Выходит, ты заботишься о благе Аль Хабиба?

Давид усмехнулся:

— Тут наши интересы совпадают. А вообще, ты замечала: в жизни случается что-то ужасное. Кажется, как и жить-то после этого. А проходит время, и понимаешь, что это были перемены к лучшему.

Да, пожалуй, так. Муж уехал — я чуть с ума не сошла. А был бы муж — не узнала бы Давида. Как выражается Иза, свою главную любовь.