– Я бы отдал половину своего трастового фонда, чтобы проверить, правду ли о ней рассказывали. Но я не для того сюда пришел, чтобы обсуждать твои сексуальные проблемы.

– Прекрасно.

– Завтра утром отец отправляется к своему адвокату. Хочет переписать завещание.

– Ну и что?

– Он недоволен тем, что ты перешел во вражеский стан, так сказать. Тебе это может дорого обойтись.

– Пусть убирается ко всем чертям. Уэстон покачал головой.

– Неужели до тебя все еще не дошло? Ты можешь потерять миллионы из-за своего дурацкого увлечения Клер Холланд.

На щеке у Харли задергался мускул, он отвернулся и понуро повесил голову. «Вот и хорошо! – подумала Пейдж. – Так ему и надо».

– Знаешь, я понимаю твое стремление стать бунтарем и бегать на свидания к дочери папиного врага. Но тебе надо научиться правильно разыгрывать свои карты. Ты неудачно выбрал время. Говорю тебе, папа вычеркнет тебя из завещания.

– А тебе-то что?

– Мне? – Уэстон задумчиво вытянул губы трубочкой и, тряхнув головой, отбросил волосы со лба. – Да мне-то, по правде говоря, начхать с высокой башни на твои делишки.

– Тогда зачем ты пришел?

– Просто мне противно думать, что Холланды смогут одурачить одного из нас. Даже такого дурачину, как ты.

– Никто меня не дурачит.

– Клер Холланд водит тебя за нос, да так ловко, что он вот-вот отвалится, а ты и не заметишь.

– Чушь.

– Опомнись, Харли. Никому из нас не пойдет на пользу, если ты выставишь себя влюбленным сосунком, которого водит на поводу хитрая телка.

– А как насчет тебя и Кристи?

«Кристи Сонгберд? – удивилась Пейдж. – Это индианка, подрабатывающая у Холландов? Не знала, что Уэстон с ней встречается».

– Кристи можно доверять.

– С чего ты взял?

– Она знает: все, что мне нужно, это со вкусом перепихнуться и больше ничего. В этом она мне не отказывает.

– А что она за это имеет?

– Помимо самого классного секса, о каком только можно мечтать? Побрякушки.

– Побрякушки?

– Помнишь, Манхэттен в свое время купили за нитку бус? С тех пор расценки не менялись. Я покупаю ей сережки, одежки – все, что она попросит.

– Значит, она просто шлюха, – голос Харли был полон отвращения.

– Смотри не скажи этого при ней. Кристи принадлежит к очень гордому народу.

– Это верно. Неужели ты не боишься, что если ее старик обо всем узнает, то сначала отрежет тебе яйца, а потом оскальпирует? По-моему, ты болен, Уэстон.

– Нет, Харли, я умен. Кристи – это отличный выбор. И не потому, что она дочь местного индейского вождя, а просто потому, что она бедна. Попробуй, и ты сам убедишься: когда у женщины нет денег, она пойдет для тебя на все ради пары ласковых слов и небольших подарков. С бедными женщинами всегда все просто.

– Это отвратительно, Уэс!

– Так создан мир.

– Могу только повторить: ты болен.

– Не все из нас могут быть моногамными, Харли. Скажу больше: лишь очень немногие способны на такое благородство. Но ты, по-видимому, один из немногих, верно? – осведомился Уэстон с таким дьявольски невинным видом что Пейдж поняла: это его особый способ мучить младшего брата. – Ты верен Кендалл... то есть Клер.

Пейдж напряглась в ожидании ответа. Но Харли, видимо, решил, что с него довольно издевательств и поучений старшего брата, и повернулся, чтобы уйти. Однако Уэстон удержал его, схватив за рукав.

– Погоди минутку. Я не хотел тебя обижать, честное слово. Я даже понимаю, почему тебя так тянет к девчонкам Холланд. Запретный плод, все элементарно! Как только старик изменит завещание и я буду точно знать, что моей доле наследства ничто не угрожает, я, пожалуй, сам сорву себе яблочко с древа Холландов. Харли вырвал у него руку.

– Держись подальше от Клер! Уэстон потер подбородок.

– Как насчет пари?

Харли изумленно воззрился на него.

– Ты хочешь биться об заклад?

– Именно. Еще до конца лета я затащу в постель одну из дочек Холланда.

– Оставь их в покое.

– Всех трех? – Уэстон демонически заломил бровь. – Только не говори мне, что ты окучиваешь всех трех сестричек!

Харли бросился на него, стараясь вцепиться в горло, но промахнулся. Уэстон с легкостью уклонился, схватил его руку и заломил ее назад, заставив Харли поморщиться от боли.

– Не будь таким жадным, Харли. Бог велел делиться, сестричек Холланд хватит на всех.

– Ты грязный ублюдок.

– Возможно. Но это у нас семейное, не так ли? Во всяком случае, я не клянусь в вечной любви к леди Клер, трахая Кендалл в лесу у нее за спиной.

Он оттолкнул Харли, и тот отлетел к перилам, стукнувшись о них спиной. Тень нависающих пихтовых ветвей упала ему на лицо.

– Ты свое еще получишь! – пригрозил он.

– Надеюсь, – засмеялся Уэстон. – И твое тоже. Разве не здорово – перекокать всех трех сестричек Холланд? Интересно, что скажет по этому поводу старик Датч?

Лицо Харли мучительно скривилось от отвращения и унижения. Он ушел под навес веранды и скрылся из поля зрения Пейдж, но до нее донесся его голос:

– Почаще оглядывайся, Уэс!

Пейдж услыхала, как взвизгнула на своем полозе скользящая дверь, а затем вернулась на место со стуком, потрясшим весь дом. Какое же Харли дерьмо! Он должен был душу вытряхнуть из Уэстона за все те гадости, что тот говорил о Кендалл! А Уэстон – настоящий сексуальный маньяк. Недаром Кендалл говорила, что такие, как он, работают членом, когда надо действовать головой.

Между тем Уэстон, щурясь от солнца, вскинул голову, и не успела Пейдж отпрянуть в глубину комнаты, как их взгляды встретились.

– Наслушалась вволю? – спросил он, прищелкнув языком, и укоризненно покачал головой; на лице у него заиграла злорадная улыбочка. – Что ж, у каждого свои маленькие радости. Верно, Пейдж?

Пейдж хотела послать его к черту, но воздержалась, зная, что Уэстон скор на расправу. В подростковом возрасте он жестоко избивал малыша Харли, подманивал белок арахисом и потом убивал их из рогатки, а чуть позже стал вести счет кошкам, енотам и опоссумам, раздавленным колесами его автомобиля. Да, Уэстону с детства была свойственна извращенная жестокость, пугавшая Пейдж. Так что она не стала усугублять свое положение, вступая в спор, а лишь отошла подальше от подоконника. Щеки у нее горели, пальцы сжались в кулаки. Он с самого начала знал, что она подслушивает, и все равно всласть поиздевался над Харли!