Как бы то ни было, полной смены правления не произошло, сын Дзинго Одзин все равно был потомком Дзимму-тэнно. Все прочее — обычные детали династических распрей.

Императрица и ее первый помощник (все тот же Такэноутино-Сукунэ) решили скрыть траур по государю и правили совместно.

Правление Дзинго в качестве регентши при малолетнем императоре официально приходится на 201–269 гг. н.э. Фактически оно, вероятно, относится к более позднему времени — к середине IV в.

Как известно, корейское государство Силла опиралось на помощь китайского царства Вэй. Но у союзников хватало своих собственных проблем. В конце концов, царство Вэй было разрушено, началось становление империи Цзннь, внутри Китая шли войны, все это сопровождалось нападениями кочевников. Тут было не до решения проблем между княжествами в Корее.

В результате могущество Силла оказалось утраченным, и ведущая роль перешла к другому государству — Когурё. Оно прибрало к рукам и те северные районы полуострова, которые прежде были китайскими.

Ухудшилась ситуация и у кумасо. Раньше опорой им служили Силла и, вероятно, китайцы. Теперь пришлось им остаться без поддержки.

Все же, несмотря на недвусмысленный намек вселившегося в нее же божества, государыне Дзинго пришлось перво-наперво доделать то, что не успел ее покойный муж: покорить кумасо. Видимо, они все еще представляли большую опасность, и страну Ямато нельзя было оставить ради долго заморского похода, не управившись с этим народом.

Императрица самолично возглавила военную экспедицию на некоего Пасиро-Кумаваси — вождя, не желавшего подчиниться ее требованиям и грабившего людей (или — тоже собиравшего дань для своего племенного союза?) Хроники лаконичны: непокорный вождь (к слову сказать, ему, как и Дзинго, приписываются некоторые магические способности) был убит. Не стало причины откладывать десант на материк. Правда, тут вмешались еще и цутигумо под предводительством женщины — Табура-ту-Пимэ. Но и они оказались разгромленными.

Видимо, для континентальной высадки пришлось собирать большую армию. Императрица повелела построить ладьи, вознесла мольбы божествам. Кроме того, она дала обет: закинув удочку в реку, сказала, что если рыба проглотит крючок, то «поиск западной страны сокровищ» окажется удачным. Форель клюнула, можно было начинать экспедицию.

Судя по всему, магические способности и на сей раз не изменили государыне Дзинго. Волны прилива, несшие корабль императрицы, хлынули далеко на сушу, и ван (князь) Силла, увидев такой знак, был устрашен настолько, что лишился чувств. Ему пришлось сдаться и запросить мира, сделавшись данником Ямато. «Пока солнце не взойдет с Запада, пока воды реки Ялу не потекут вспять, пока речные камешки не взлетят на небо и не превратятся в звезды, я буду весной и осенью представлять дань», — так говорилось в его клятве. Если хроники истинны, покорение Пэкче и Когурё тоже стало делом техники.

Все это современнее историки относят к 346 г. н.э. Но и такая дата предположительна; в корейских источниках есть указания на нападение японских отрядов, возможно, это и есть поход Дзинго. Но, если уж завоеванные народы архипелага не раз восставали против Ямато, то что говорить о княжествах на материке! Возможно, солнце и не взошло на западе, но подбросить в небо речные камешки (пусть и без превращения в звезды) оказалось, судя по всему, легкой задачей для корейских ванов.

Завоеванные княжества вовсе не собирались прекращать распри между собой. Они не ощущали себя частями единой империи. Если сравнивать походы Дзинго с европейской историей, то здесь уместен пример князя Олега, прибившего свой щит к вратам Царьграда (Константинополя). После его похода Византийская Империя прекрасно существовала и дальше, она отнюдь не стала частью древней Руси.

Вероятно, непрочность завоеваний понимали и правители Ямато. Они не стали делать Корею континентальной частью своей страны, походы предпринимались ради уплаты дани побежденными князьями.

Вероятно, некоторая осторожность, проявленная императрицей Дзинго перед походом, была вполне оправданной. Вернувшись из экспедиции в Корею и разрешившись от бремени сыном (он впоследствии стал императором, как и предсказывалось), она едва не нала жертвой внутреннего заговора.

Заговор устроили принцы Кагосака и Осикума, узнав о скрываемой уже долгое время смерти предыдущего государя, о результатах морского похода и о рождении нового принца. Кагосака приказал командовать своими войсками двум полководцам, но сам неожиданно погиб на охоте (хроники указывают на весьма своевременное появление некоего «красного вепря»). Сама охота была отнюдь не аристократическим развлечением, это все то же гадание об успехе.

Мятеж оказался столь же неуспешным, как и предсказание. Принцу Осикума пришлось отступать со своими войсками, а Такэноути-но-Сукунэ вновь прославился как полководец. Он вновь воспользовался военной хитростью. Перед сражением он приказал своим воинам надеть двойные одежды (под них было легко спрятать мечи) и завязать в прически двойные тетивы. На поле боя он призвал противника к миру, и в знак добрых намерений солдаты императрицы перерезали тетивы на луках и отбросили мечи. Принцу Осикума пришлось сделать то же самое. Каков был результат, вполне очевидно.

В итоге армия заговорщиков оказалась разбита.

Мятеж связывается и с теми трудностями, без которых не обошелся поход на Силла. Слишком много трудов оказалось затрачено на вооружение и постройку кораблей. Так что некоторые из знатных родов Ямато, видимо, пытались освободиться от зависимости. И безуспешно…

Война в Корее на этом не окончилась. Второй поход на Силла состоялся во время регентства Дзинго. Причиной стала распря Силла и Пэкче, и японцы в этой войне выступили на стороне давнего союзника — княжества Пэкче. Довольными остались все (кроме княжества Силла, что и понятно). Японцы получили дань, Пэкче — новые земли (в том числе — и остров Чеджудо, в ходе экспедиции было покорено «варварское» население этой территории).

Походы на Корею проводились и раньше, теперь, судя по всему, поменялись лишь масштабы операций. Ведь уже в мифе о Сусаноо сказано о корейских драгоценных металлах — золоте и серебре. Так что открывать «западную страну сокровищ» на самом деле не пришлось: она была известна с давних пор, как и путь туда. А вот вывоз дани на 80 кораблях (так поступила Дзинго) — это действительно нечто новое. Такое стало возможно только после усиления Ямато и подавления противника на самом архипелаге.

Но имеется и другая гипотеза (ее высказывает в своей работе российский автор Е.А. Гаджиева). Корейско-японский союз усилил поток мигрантов с континента. Тяжелая дань вызвала восстание в Корее, японцы были разгромлены, Тюай пал жертвой заговора, а Дзинго (якобы кореянка) помогла корейцам покорить Ямато (благо на островах их было уже много). Сторонники подобной идеи считают следующих правителей «корейской династией».

Совершенно ясно, почему о династии говорится, как о «корейской». Недаром так много известно о переселениях с материка в V веке. Не забудем, что на Корейском полуострове уже существовала Мимана — фактически, японская колония. Теперь же Корея прочно закрепилась на архипелаге.