С этого времени началась чехарда новых назначений и должностей в Москве. В октябре 1909 года пост генерал-губернатора Москвы вновь оказался свободным. Функции по управлению городом оказались раздроблены между министром внутренних дел, губернатором B.Ф. Джунковским и градоначальником А.А. Андриановым, последний с июля 1914 года был назначен главноначальствующим над Москвой. А в мае 1915 года его сменил князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон.

Последним главным начальником Москвы оказался (сам того не ведая) Иосиф Иванович Мрозовский. 2 октября 1915 года именно на него, генерала от артиллерии и командующего Московским военным округом, возложили обязанности по управлению Первопрестольной. Время ему досталось неспокойное: Москва была объявлена на военном положении. Закончилось его градоначальство домашним арестом, под который он был посажен 1 марта 1917 года.

Почти двести лет просуществовали в России генерал-губернаторы и губернаторы. За это время в Москве сменилось пятьдесят руководителей города. Чаще всего менялись генерал-губернаторы в восемнадцатом веке – почти сорок раз! А в девятнадцатом веке хозяев дома на Тверской было всего лишь двенадцать.

Находились на этой должности люди разные: и прирожденные начальники, вписавшие в историю Москвы незабываемую страницу, и случайные, занесенные в Первопрестольную ветром политической конъюнктуры. Были среди них и члены царской фамилии, и представители знатных дворянских родов, причем нередко целыми семьями (да, да, есть примеры, когда сразу несколько поколений рода было представлено на генерал-губернаторском посту в Москве), были и люди худородные. Были и те, кто, родившись в России, до конца жизни говорил с французским акцентом и писал только по-французски. Были и другие, знавшие лишь русский язык.

Красная площадь. Худ. Ф. Алексеев. 1801 г.

Но как много зависело от того, кто занимал самую высокую должность в Первопрестольной – какой это был человек, как видел он дальнейшее развитие города, готов ли был отдать Москве все плоды своей деятельности или вел себя как временщик. Не менее важным было для Москвы и то, сумел ли московский генерал-губернатор найти общий язык с Романовыми.

Если говорить о просветительской деятельности Романовых, то нельзя обойти вниманием такое важное событие, как открытие Московского императорского университета в 1755 году, или «Святилища науки», как его называли вплоть до начала XIX века. Произошло это при дочери Петра – Елизавете.

Интересно, что будучи хорошо образованной, зная четыре языка, эта российская императрица учредила университет именно в Москве, в то время как Академия художеств открылась в Санкт-Петербурге. Таким образом, Москва по праву считается родиной российского высшего образования.

Дочь Петра, по сути, исполнила завет своего отца, так и не успевшего при жизни решить столь важный вопрос – создать в России такое учебное заведение, чтобы не приходилось посылать молодежь учиться на Запад (ведь и сам он был вынужден постигать многие науки самостоятельно, уже будучи взрослым молодым человеком), а также как можно меньше использовать на госслужбе иностранных специалистов.

Первый российский университет был основан указом императрицы Елизаветы Петровны по инициативе великого русского ученого М.В. Ломоносова и при содействии графа И.И. Шувалова, пробившегося наверх благодаря своей близости к царствующей особе. Для России сей факт совсем не исключение, а даже наоборот, вполне естественное явление. Но его близость к трону благотворно сказалась на внутренней и внешней политике России середины XVIII века. Это был прогрессивный государственный деятель и фаворит. Помимо участия в организации университета, он основал Академию художеств, инициировал перевооружение армии, учреждение банков и прочее.

Подписать указ об основании в Москве университета Шувалов уговаривал Елизавету Петровну почти полгода и ведь нашел-таки убедительные доводы – 12 января (по старому стилю) 1755 года поставила императрица свою вельможную подпись на гербовую бумагу. Официально документ назывался «Указ об учреждении Московского университета и двух гимназий».

Указ установил, что «над оным университетом и гимназиями быть двум кураторам, упомянутому изобретателю того полезного дела действительному нашему камергеру и кавалеру Шувалову и статскому действительному советнику Блюментросту, а под их ведением директором – коллежскому советнику Алексею Аргамакову». Не обойден был вниманием и денежный вопрос: «для содержания в оном университете достойных профессоров и в гимназиях учителей, и для прочих надобностей, как ныне на первый случай, так и повсегодно, всемилостивейше мы определили довольную сумму денег»[62].

Итак, после открытия университета именно Шувалов стал одним из двух его кураторов. Подбор профессуры и студентов, условия учебы и жизни, программы образования, гимназия, типография, бюджет, правовой статус университета – вот только краткий перечень дел, которыми он занимался в новой должности.

Можно сказать, что университету повезло с куратором. Иван Иванович, судя по многочисленным историческим свидетельствам, был абсолютно лишен тщеславия. Шувалов не имел высших воинских званий и титулов, всех тех блестящих атрибутов власти и внешнего почета, которыми временщики, как правило, стремились компенсировать незаконность своего могущества. Он бежал от почестей, отклоняя один за другим проекты о наградах и пожалованиях, чем разительно отличался от других баловней судьбы – своего двоюродного брата П.И. Шувалова, Меншикова, Бирона, Потемкина. Это был человек совсем иного рода. Шувалов испытывал неподдельный интерес к литературе и искусству, покровительствовал Ломоносову и Сумарокову, переписывался с Вольтером. Он был по сути меценатом, а по призванию – просветителем. Собранные в Западной Европе коллекции произведений искусства Шувалов передал в Академию художеств и Эрмитаж.

Небольшой пример, говорящий о скромности Шувалова. В 1757 году вице-канцлер М.И. Воронцов предоставил графу для передачи на подпись Елизавете Петровне проект указа, согласно которому Шувалов сразу становился членом Конференции при высочайшем дворе, сенатором, кавалером ордена Андрея Первозванного и, наконец, обладателем поместий с населением до 10 тысяч душ. Но этот проект, как и многие другие, ему подобные, не был осуществлен из-за противодействия самого Шувалова, оставшегося до конца царствования Елизаветы лишь «генерал-адъютантом, от армии генерал-поручиком, действительным камергером, орденов Белого Орла, Святого Александра Невского и Святой Анны кавалером, Московского университета куратором, Академии художеств главным директором и основателем, Лондонского королевского собрания и Мадридской королевской академии художеств членом»[63].