— Мать умирает,— сообщила она.      Телеграфировал врач.

Уолтер прочитал телеграмму. У ее матери случился еще один удар, она протянет не больше полутора суток.

Лучше всего отправиться самолетом,— посоветовал он.

Клара встала, отодвинув стул.

— Ты же знаешь, что я ни за что не полечу.

Уолтер знал: Клара боится самолетов.

— По крайней мере, хоть решила поехать,— заметил Уолтер, проходя за ней в холл. Ей нужно было куда-то успеть к девяти, а для этого требовалось выйти из дома пораньше.

— Конечно. Придется решить кое-какие финансовые вопросы, за эти годы она все запустила,— заявила Клара раздраженным тоном. Она собрала бумаги со столика в холле и сложила в кар­тонную папку, которую всегда брала с собой, отправляясь по де­лам.

— Как некстати твоя машина вышла из строя,— сказал Уол­тер.

— Еще бы! Из-за этого поездка обойдется дороже.

— Хочешь — возьми мою,— предложил Уолтер, улыбаясь угол­ками губ.

— Она понадобится тебе самому.

— Только сегодня и завтра. C субботы она мне не нужна.

Утром в субботу Уолтер улетал в Неваду.

— Оставь машину себе,— сказала Клара.

Уолтер затянулся сигаретой.

— Когда думаешь выехать?

— Сегодня ближе к вечеру. У меня на службе одно дело, ко­торое нужно закончить, и никакая мать мне не помешает.

— Попробую тебе позвонить. Когда это лучше сделать?

— Зачем?

— Узнать, когда ты уезжаешь! Вдруг понадобится помочь,— нетерпеливо произнес он, досадуя на самого себя. Какого черта он лезет ей помогать?

— Ну, если тебе так уж нужно, позвони около двенадцати.— Она выглянула в окно, как раз когда показался большой «пак­кард» Филпотов.— А вот и Роджер. Мне пора. Клавдия! Будьте добры, выложите на постель мое серое платье и зеленый костюм, я потом сама упакуюсь. Дома буду где-то от трех до четырех.

И она отбыла.

В двенадцать Уолтер позвонил Кларе на работу. Она сообщила, что решила ехать автобусом, который отходит от автовокзала на 34-й улице в 5.30.

— Автобусом! — воскликнул ,Уолтер.— Ты вымотаешься, это же сколько часов ехать!      

— До Гаррисберга всего пять часов, Поезда ходят, очень не­удобно. А сейчас мне нужно спешить, Уолтер, в половине первого у меня встреча .за ленчем в Локаст Валли. До свидания.

Уолтер сердито бросил трубку. Он ослабил воротничок и услы­шал, как отлетевшая пуговица пару раз подпрыгнула на пробковом паласе. Скорее всего, он приедет туда ее проводить, но окажет ей эту любезность против воли. На самом деле ему было нужно выяснить кое-что, о чем он собирался спросить ее до отлета в Рино. Например, как она намерена поступить с домом? Дом, разумеется, принадлежит ей. Но, если подумать, ему-то в этом какой интерес? Кто-кто, а уж она сумеет о себе позаботиться.

Он подтянул узел галстука, провел расческой по волосам и выз­вал звонком Джоун — требовалось написать несколько писем. Джоун не появилась, и Уолтер сообразил, что у нее перерыв на ленч. Он сам взялся за письма, но тут вошла Джоун с двумя бу­мажными пакетами в руках.

— Я принесла вам поесть,— объявила она,— а то бы вы так и сидели голодный, честное слово. Мое доброе дело на сегодня.

— Что ж, спасибо,— ответил удивленный Уолтер. Оказывать ему личные знаки внимания вроде этого было не похоже на Джоун. Он полез в карман: — Сколько я вам должен?

— Нисколько, я вас угощаю.— Она переложила из пакетов к нему на стол сандвич и пластмассовый сосуд с кофе.— Мистер Стакхаус, я не знаю, что тут происходит между вами и мистером Кроссом, мне только хотелось сказать: если вы подумываете уйти или устроиться в другую фирму, я надеюсь, вы сможете взять ме­ня с собой. А жалованье пусть будет любое.

Уолтера это так тронуло, что он застеснялся. Фирма поразитель­но легко разрешила ему взять полуторамесячный отпуск. Как предполагал Уолтер, за эти полтора месяца Кросс выберет время сообщить, что ему вообще не нужно возвращаться в фирму. Кросс дал понять, что знает о планах Уолтера и Дженсена уйти из фирмы, а еще накануне заявил Уолтеру, что не удовлетворен его работой.

Что ж, перемены возможны,— ответил Уолтер.— То есть, как я надеюсь, они уже происходят. Если я не вернусь, то буду держать с вами связь.

— Прекрасно.— На круглом лице Джоун появилась улыбка.

— Но на работе никому ни слова, прошу вас.

— Что я, не понимаю! Надеюсь, у вас все выгорит, мистер Стакхаус.

— Спасибо, — улыбнулся Уолтер.

Как только Дик вернулся с ленча, Уолтер пошел к нему спро­сить, много ли, по его мнению, знает Кросс об их планах. Вместо ответа Дик рассказал, что Кросс заявил ему о недовольстве ра­ботой Уолтера, которому, как он считает, не хватает рвения. Дик попросил Уолтера взять себя в руки и приналечь на работу, пока они еще не распрощались с фирмой.

— Да я бы хоть завтра с ней распрощался и больше не вспом­нил,— ответил Уолтер.

Дик поморщился от его слов.

Уолтер вышел, закрыв за собою дверь.

На автовокзал он приехал в четверть шестого и сразу увидел Клару — она прохаживалась у газетного киоска. На ней был но­вый свободного покроя костюм из зеленого твида.

— Да, вот еще что,— выпалила она, не успел он подойти,— завтра машина будет готова, так не вздумай доплачивать за хромирование переднего бампера, это входит в стоимость ремонта, что бы там ни говорил старший мастер.

Уолтер поднял ее синий чемодан, но ей вдруг срочно понадо­билось отойти что-то выяснить в окне справок. Уолтер ждал, не сводя с нее взгляда.

— Сколько ты думаешь пробыть в Гаррисберге? — спросил он, когда она возвратилась.

— Недолго, должна вернуться в субботу. Или завтра вечером.

Она казалась оживленной и улыбалась, но, когда подняла на него глаза, он увидел, что в них стоят слезы, и поразился.

— А если она умрет? — спросил он.— Разве ты не останешься на похороны?

Нет.

Клара наклонилась, балансируя на тоненьком каблучке, и, при­подняв другую ногу, отлепила от каблука клочок бумаги. Инстинк­тивным жестом она в поисках равновесия протянула Уолтеру руку. Он ее поддержал.

Прикосновение ее пальцев пробудило в нем смешанные чувст­ва — удовольствие, ненависть и какую-то безнадежную нежность, которую он в себе подавил, едва успев распознать. В эту прощаль­ную минуту ему вдруг захотелось ее крепко обнять, а потом от­толкнуть.

— И еще одно,— произнесла она, вытащив из кармана костюма и вручив ему сложенный листок,— этим двоим мне