девочка с длинными темно-русыми волосами, торчащими во все стороны как шапка одуванчика. Ланка назовет дочку Алёна.

В своем отражении однажды она обнаружит знакомые черты молодой мамы из ночного видения, когда точно так же будет держать на руках малышку и напевать ей колыбельную. Сон частично станет явью. Элен, так бы к девочке обращались во Франции. В детстве Алёна была танцовщицей и мечтала стать модельером, как Коко Шанель или Ив Сен Лоран. Да-да, они были ее кумирами. Совсем юная она сшила первую коллекцию одежды прет-а-порте и заняла призовое место на ежегодном областном конкурсе. Лялька — так называет дочку Ланка — превратилась в потрясающую девушку. Но у нее теперь своя история.

Hélène…

***

Мечта юности, которую Ланка пронесет сквозь несколько десятилетий, осуществится спустя много лет. Когда она, преисполненная радости и любви, в рябиновом берете и клетчатом плаще песочного цвета отправится гулять по осеннему Монмартру. Вспоминая обрывки снов, она пройдет по знакомым извилистым улочкам, вдыхая ароматы парижских булочек бриошь и духов. С удовольствием послушает прекрасные, горловые, раскатистые, рокочущие звуки «р» французской речи. Внезапно хлынет дождь, а она, как всегда, окажется без зонта. Рассмеется, посмотрев в парижский вечерний небосвод. Озорно и по-детски прошлепает по лужам, будто ей снова шестнадцать лет. Затем отправится в Дом моды на показ одежды, среди которых представят модели ее дочки. После этого они вдвоем сфотографируются на фоне Эйфелевой башни, и Ланка отправит снимок своей дорогой маме со словами: «С любовью, твоя выдумщица».

Rêves, vis, ose, aime!

Мечтай, живи, дерзай, люби!

Колотый лед

Юлия Калимуллина

Даяна

Делаю глубокий вдох… Тяну морозный воздух, он обжигает слизистую, ноздри расширяются, с каждым глотком, сердце замедляет галоп…

— Раз, два, три, — считаю про себя, чтобы не сбиться, — оттолкнулась, присела, рука плавно поднимается вверх, ложится на плечо партнера.

Черт, не помогает эта мантра. Я обвожу взглядом ледовый дворец, он забит под завязку, но мало что видно, свет софитов слепит, может, и к лучшему… Трибуны скандируют имена своих любимчиков, этот шум вызывает раздражение. Я все еще пытаюсь дышать и фокусироваться на своих движениях, капля пота прокатилась между лопатками, а под коленкой начинает дико чесаться… Боже… Скорее бы уже все закончилось. Мой партнер улыбается во все тридцать два зуба, чтоб его…

Поддержка, прогнулась до ломоты в пояснице, боюсь рассечь шевелюру Жака лезвием коньков. Хотя движения отработаны до автоматизма — нечего бояться!

Музыка плавно заполняет мое сознание, кажется, я начинаю расслабляться и входить в ритм, как учил тренер.

«Я ветер, я искра, комета, летящая над землей…»

Мышцы напряжены до предела, я словно натянутая тетива, но еще пара мгновений и все закончится… Для меня закончится.

На последнем аккорде — сильном, самом впечатляющем, мои любимые барабаны, Жак теряет равновесие, и я лечу уже не над ареной, а прямо в отполированный до зеркального блеска лед.

То, что случилась настоящая катастрофа, я осознала, когда увидела кость, торчащую из моей ноги, кровь широкой бордовой струей заливала безупречный лед. Боли не было… Сейчас сойдет шок, и я испытаю всю гамму чувств и эмоций… Но пока… Тишина. Музыка стихла, зал тоже замер, лишь изредка кто-то охал:

— Господи…

— Бедняжечка, конец карьере…

Соленая слеза выкатывается из правого глаза, разъедает кожу в уголке, столько лет страданий, тренировок, недосыпов… Ни выходных, ни развлечений и вот — итог. Я на чемпионате мира по фигурному катанию, в тройке лучших, но страница этой моей истории уже перевернута. Теперь я никто…

Париж…

Город любви!

Город моей боли…

***

— Вот на этом месте главный герой задушил служанку, покрыл ее тело жиром и соскреб запах, — я уже начала откровенно зевать, сдалась мне эта экскурсия, и эта история нашумевшего убийцы… Кого вообще интересуют такие подробности?

— А как же можно забрать запах? — скептически вздернув бровь, спросила я.

— Отличный вопрос, юная леди… — француз, чья шея была облачена в желтый клетчатый шарф, оживился, и разразился длиннющим монологом, из которого я, честно сказать, ни слова не поняла. Инопланетный язык мне не доступен.

— Зачем вы здесь, если не интересно? — поворачиваю голову и вижу смуглого мужчину. Черноволосый, кареглазый, высокий, широкоплечий… Такой запросто может закинуть на плечо и утащить в свою берлогу… Я совсем не кисейная барышня и не «юная леди», как меня назвал экскурсовод, но откровенно поплыла от этого баритона. Естественно, и виду не подала, задрала свой курносый веснушчатый нос, и отвернулась. Но он подошел так близко, что я невольно почувствовала мужской запах, не приторно сладкий, с которым частенько перебарщивают парижане, а именно мужской, животный даже.

— Даниэль, — представился незнакомец.

Делаю долгий протяжный выдох, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, чтобы отойти, но замираю. Когда я теряла литры крови от открытого перелома на льду, то находилась в обморочном состоянии, и, конечно же, не очень запомнила тех, кто мне оказывал первую помощь. Но сейчас я вспомнила Даниэля. Даниэль Делакруа, врач-хирург, он оперировал меня, так вот почему этот голос всколыхнул сознание. И он меня узнал! Стоит и хитро улыбается, ждет, что дальше.

— Я прошу прощения, — начала я блеять, но то явно было лишним. Очевидно, что Даниэля эта ситуация забавляла.

— Мой психотерапевт настаивает на том, чтобы я выходила в люди.

— Это правильный совет, — он что, издевается? И надо же было встретиться именно здесь.

— Я бы лучше продолжила сидеть у окна и оплакивать свою несчастную судьбу.

Погода стала портиться, поднялся ветер, волосы темным водопадом взмыли вверх, песок клубами закружился в воздухе и попал в глаза. Больно-то как. Слезы. Я активно стала тереть глаза, но поток слез лишь усиливался. И тут мне почему-то стало страшно, казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Картинки моего падения на чемпионате крутились калейдоскопом, мне хотелось реветь белугой, боль разлилась по всей грудной клетке, дыхание участилось. И чем дальше, тем с большим остервенением я терла глаза, мне хотелось перестать видеть эти жестокие картины.

Теплая ладонь легла на мое предплечье.

— Даяна, прекратите, — мягко, но уверенно… Он взял меня за талию и отвел подальше от группы туристов.

— Делайте глубокий вдох и длинный выдох, я пока достану бутылку воды, — как бы мне ни хотелось дышать правильно, получалось поверхностно и надсадно.

— Выставите руки вперед, и промойте глаза, — прохладная влага коснулась ладони, я стала активно промывать глаза, затем поморгала, кажется все.

— Спасибо, — выдавила из себя, мне не нравится этот снисходительный взгляд. Смотрит, как на малого ребенка.

— Вы узнали меня! — выдавила я обвиняющим тоном, правда, так и