любимая юбка. Почему-то сумасбродная идея отправиться в город без нижнего белья… Наташка вправду немного чокнутая. Что-то ей всегда хочется такое почувствовать «за гранью»… Простим ей и эту дурь, а может, и выбросим из окончательной редакции рассказа.

А жарко сегодня… И, вот черт, не показалось ведь в электричке, мигрень действительно накатывает потихоньку. Так, вперед! Продышимся, отойдет.

Куцые тропинки, шумные трассы позади, где тут в него вход-то, в этот парк? Не будет никакого указателя? Нет, нет, только не спрашивать дорогу. У меня ведь нет конкретной цели. Даже если я не попаду в Булонский лес, то «куда-нибудь непременно попаду», правда, кролик? Ой, да это кошка…

За следующим поворотом оказалось, что настроенный на авантюру, как у Джека Воробья, внутренний компас-навигатор еще отлично у Наташки работает — впереди блеснула полоска воды, растительность усугубилась. Еще двести метров в глубину — и вуаля, прогулочные лодочки, струящиеся неспешно по дорожкам парочки и мамаши с детьми, скамейки с отдыхающими вдоль все более живописных берегов. Еще, еще. Ммм, а вот теперь избавимся от мигрени, заменив ее приятной головной болью путешественника — давайте все-таки что-нибудь здесь найдем… Гугл, дорогуша, жемчужины у нас какие-нибудь есть исторические или художественные в этом памятнике природы? Так… Еще. Еще. Вот! Из какого это фильма или книги, (а может, это какая-то родовая память, вспомнила она доклад на прошедшей конференции коллеги, изучающей наследие Хеллингера) — откуда это так нежно звучит в голове, ушах и ласкает глаз название — Багатель. Парк в парке, с дворцом, оранжереей и романтичной историей.

Если с внутренним компасом-навигатором Наташка была на ты, то мобильным умела пользоваться только в городе, когда любезные подсказки сопровождались конкретными указаниями, «поверните налево, следуйте триста метров, пункт назначения будет справа», да еще и названиями улиц. Однажды она полтора часа плутала в лесочке недалеко от дачного участка: навигатор приглашал «следовать сто метров на северо-запад», но оказалось, что, вопреки учебнику природоведения, не так-то просто по коре сосен определить, где он, этот северо-запад. Так что здесь наша путешественница и пробовать не стала, уверенно обратившись к прохожим.

Сорри, не подскажете, как пройти в библиот…, то есть, в Багатель?

Наташке удивительно было встречать вместо ответа недоуменные взгляды. Неужели же все это туристы? Неспешный шаг, умиротворенные лица, детские коляски и пожилые парочки. Непохоже. Молодежь, уткнувшаяся в смартфоны, еще туда-сюда. Но вот этот седой дедушка на скамейке, задумчиво сложивший руки на набалдашнике трости, опершийся на них подбородком и ушедший в свои мысли. «Месье, пардоне муа? Ля Багатель?» Наташка показывает пожилому парижанину фотографию изящного особняка на фоне изумрудной лужайки. Старичок пожимает плечами.

«Мистика какая-то, как если бы я в Петродворце не могла показать рукой в сторону Монплезира», — подумала Наташка со свойственным ей временами культуроведческим снобизмом. Голова болела все сильнее. Неужели не отпустит? Что там по Стрельниковой: вдох-задержка дыхания-глубокий выдох.

Наташка сошла с тропинки, присела на скамейку на берегу пруда, опустила веки и сжала виски кончиками пальцев. Когда она открыла глаза, то увидела прекрасного лебедя, приплывшего совсем близко к ее убежищу, а из-под свода, расположенного невдалеке мостика, грациозно скользила к нему в компанию еще парочка. «Ну, вот у нас и коллектив, — улыбнулась доброму предзнаменованию путешественница, — может, ну его, этот Багатель? Отдохну и поеду понемногу в центр». Головная боль чуть стихла, и уже четыре, словно нарисованных акварелью, красавца вальсировали на расстоянии вытянутой руки от Наташкиной скамейки. Эх, вот бы знать заранее, захватила бы вам булочки. Как будто в ответ на ее мысли из ажурной зелени, укрывавшей мостик, появилась фигура подтянутого не то чтобы молодого человека в джинсах, футболке, с небольшим рюкзаком за плечами и двумя багетами подмышкой.

Видимо, это была «его скамеечка», потому что, поравнявшись с Наташкой, месье взглядом попросил у нее разрешения присесть на другой край и, не обращая более внимания на внезапную соседку, принялся неспешно отламывать и бросать в воду кусочки свежего батона. Лебеди определенно ждали именно его, и все новые проголодавшиеся спешили неведомо откуда присоединиться к угощению.

Кто знает, мигрень — такое дело, которое не очень-то позволяет смотреть на мир широко открытыми глазами, особенно в солнечный летний день. Но интерес был сильнее. Наташка принялась из-под прищуренных ресниц искоса сканировать своего внезапного компаньона. Волевой загорелый профиль, подкачанный торс, лысеющая макушка, лет тебе, пожалуй, сорок с малюсеньким хвостиком. Хм, ну, может, и не таким уж малюсеньким, что-то я строга, усмехнулась своим озорным оценкам исследовательница. Второй багет подходил к закономерному концу, а незнакомец не спешил ни продолжить свой путь, ни завязать беседу. «Пусть молчалив ты, независим, мы не привыкли отступать, нам расколоть тебя поможет вопрос, как Багатель сыскать!» — снова съязвила мысленно Наташка, ощутив азарт исследователя не столько парижской архитектуры, сколько душ человеческих. Тема ее кандидатской по психологии была «Синдром “эмоционального холода” и особенности стратегии избегания близости у одиноких мужчин позднего репродуктивного возраста».

Сосед по скамейке выглядел как человек, который прогуливается в Булонском лесу частенько, но все-таки его уверенный жест «конечно, знаю» в ответ на вопрос про Багатель стал для Наташки неожиданным. Она уже привыкла к мысли, что найти такого знатока памятников культуры здесь практически невозможно. Но радость была недолгой, тут же выяснилось, что ее довольно сносный английский не поможет договориться: парижанин изъяснялся исключительно на французском. Он любезно попробовал показать направление с помощью мобильной карты, но, взглянув на растерянное выражение лица собеседницы, оставил попытки. Зато заметил в ее лице что-то кроме растерянности и жестами спросил, как она себя чувствует. Слово «мигрень» в сочетании со страдальческой гримасой и приложенными к вискам пальцами прозвучало достаточно интернационально. Француз понимающе кивнул, расстегнул молнию рюкзака, вытащил из него термос, ловко отвинтил крышечку и протянул Наташке чашку горячего напитка. В ответ на ее вопросительный взгляд показал пальцем в середину лба, затем на чашку, а потом быстро поискал в телефоне и предъявил недоверчивой иностранке галерею фотоснимков каркаде — в виде цветов, засушенных лепестков и чашек с красным чаем. «Ибискюс, мигрен, гуд». Выпив чашку ароматного чая с каркаде, Наташка поморщилась от кислого, и спустя несколько минут благодарно улыбнулась. «Гуд, мерси, месье».

— Жерар, — наконец представился он.

— Наталья, Натали, — ответила она. Они обменялись улыбками и немного помолчали, наслаждаясь умиротворяющим пейзажем.

— Жоли, — снова прервал паузу Жерар, не отводя глаз от пруда и взмахнув рукой в сторону лебединой стайки.

— Жоли? О, бьютифул! — подхватила Наташка.

— Но. Жоли, — уверенно поправил Жерар.

«Ох, ты ж, ежик, — подумала она, — ну, бог с тобой, жоли так жоли».

С