Я растерялась от такой несправедливости и не сразу нашла, что ответить.

– Как ты смеешь указывать Беатрис, что ей делать?!

– Но это же абсурд! – выпалила я наконец. – Она ничего не знает про Закон о невменяемости! Если бы мисс Уилтон действительно занималась журналистским расследованием на эту тему, ей было бы известно, как устроены дома призрения для умалишенных, верно?

– Она объяснила свое мнимое незнание! Беатрис нужно было заставить доктора Франка думать, будто она ничего в этом не смыслит, чтобы подловить его.

– Подловить на чем?

– Не знаю. Я не журналист.

– Она спросила, как сдать в дом умалишенных больного родственника.

– Да, спросила. Возможно, ее подозрения связаны именно с такими случаями.

– Какие подозрения? Вы не думаете, что она имела в виду кого-то конкретного?

– Не думаю, – сказал Бертрам. – В ее семье нет душевнобольных. Она сама меня заверила.

– Я спрашиваю о другом.

– Тогда я тебя не понимаю, Эфимия.

Он расправил плечи и сурово поджал губы – всем своим видом показывал, что бросает мне вызов и ждет ответа.

В дальнейшем мне не раз приходилось мысленно возвращаться к тому разговору и задаваться вопросом, как бы все сложилось, если бы я тогда поделилась с ним своими соображениями, вопреки совету Рори держать язык за зубами. Но так или иначе, я не знала, как сообщить мистеру Бертраму о том, что мисс Уилтон, несмотря на богатство ее семьи, ищет себе выгодную партию, и в этой охоте на женихов он главная добыча. В итоге я пошла на компромисс с совестью и выдала полуправду.

– Прошу прощения, – сказала я. – Мне не дает покоя самочувствие миссис Уилсон. Мы с ней никогда не были друзьями, но я очень переживаю из-за того, что она находится в больнице, в ужасном состоянии, а мы сейчас далеко и не знаем, идет ли она на поправку. – Я гулко сглотнула. – Глубоко сожалею, если я расстроила мисс Уилтон. Я действительно несколько не в себе.

Мистер Бертрам, взглянув в мои ясные очи, увидел подступающие слезы и принял их за признак раскаяния, а вовсе не гнева и разочарования, которые мне с большим трудом удалось подавить. Его лицо мгновенно просветлело:

– Ну конечно! Порой я забываю, что ты всего лишь женщина и не столь крепка умом и духом, как мужчины. Можешь считать это комплиментом, – поспешно добавил он. – Ты самая сообразительная женщина из тех, с кем я знаком, просто еще не до конца оправилась от сотрясения мозга той ужасной ночью.

– Голова у меня и правда побаливает, и я устаю больше обычного, – честно призналась я.

– Нужно было сказать тебе раньше: я телефонировал в Стэплфорд-Холл, и мне сообщили, что состояние миссис Уилсон уже не вызывает опасений, хотя она очень слаба. Теперь она ненадолго приходит в сознание, и в больнице при ней неотлучно дежурят полицейские, чтобы записать показания, как только она будет в силах говорить. – Бертрам помолчал. – Признаться, меня удивило такое повышенное внимание полиции.

– Возможно, они думают, что тот, кто напал на миссис Уилсон, не захочет, чтобы она окончательно пришла в себя.

– Какое чудовищное предположение, Эфимия!

– Зато, увы, реалистичное, – грустно сказала я.

Бертрам на секунду задумался и воскликнул:

– Но это означает, что ты тоже в опасности!

– Возможно, хотя я четко дала понять полицейским, что не разглядела нападавшего.

– И все равно хорошо, что так мало людей знают, где ты сейчас находишься.

– Только люди из Стэплфорд-Холла, – уточнила я.

Последовало неловкое молчание. В конечном счете его нарушил Бертрам:

– Мне нужно заглянуть к мисс Уилтон, проверить, как она себя чувствует.

– Я вам еще понадоблюсь?

– Нет. Беатрис поужинает в своем номере, если будет в состоянии поесть, так что в твоем присутствии сегодня не будет нужды.

– Но, вероятно, предполагается, что в таких случаях компаньонка не должна оставлять леди одну, – заметила я, при том что совершенно не желала провести вечер в обществе особы, которую считала лицемерной и малопорядочной.

– Не думаю, что это необходимо. Пусть Беатрис отдыхает, – сказал Бертрам. – Но я ценю твое рвение. А пока советую тебе прогуляться по Лондону, время ведь еще раннее. Ходить по городу без сопровождения было бы недопустимо для леди, но у лондонских служанок это, похоже, в порядке вещей.

Я улыбнулась и кивнула, хотя его слова меня слегка обескуражили. У меня не было ни малейшего желания просидеть остаток дня взаперти в своем номере, а если чья-то компаньонка будет прохлаждаться в салоне гостиницы, это не понравится ни служащим, ни постояльцам. Одета я была очень скромно, но перспектива бродить по Лондону в одиночестве меня все равно пугала. Поэтому, когда мистер Бертрам ушел, я осталась стоять в нерешительности, а потом пересеклась взглядом с портье, и тот мне ободряюще улыбнулся. Это был высокий жилистый мужчина в униформе, отделанной золотистым позументом; блестящей мишуры на нем было ровно столько, чтобы он внушал ощущение собственной значимости, но при этом его нельзя было бы спутать с коридорным, который и вовсе сверкал, как рождественская елка. Портье был явно гораздо старше меня, и я осмелилась подойти к стойке.

– Вечер добрый, мисс, – сказал он звучным голосом. – Чем могу помочь?

– Как оказалось, сегодня мисс… то есть моя госпожа не нуждается в обществе компаньонки, – с опаской заговорила я, – стало быть, вечер у меня свободен, и она предложила мне осмотреть лондонские достопримечательности, но я, честно признаться, не решаюсь покинуть гостиницу в одиночестве.

Портье опять улыбнулся:

– Это и неудивительно, мисс. Простые служанки как ни в чем не бывало разгуливают повсюду без компании, а вот для леди подобные прогулки – совсем другое дело. А вы, случайно, не с мисс Уилтон путешествуете?

– Да, с ней. – Такая наблюдательность портье меня озадачила.

– Она очень милая юная особа, но принадлежит к нуворишам, если я не ошибаюсь, а стало быть, ей неведомы истинные правила приличия.

– Быть может, вы подскажете, на что мне потратить свободное время в полном согласии с этими истинными правилами? – поинтересовалась я, чувствуя нарастающую неловкость.

– Сегодня у нас в голубом салоне выступает одна дама, называющая себя медиумом, – сообщил мой новый друг. – Помещение там небольшое, но мы продали совсем мало билетов, так что должны быть свободные места. Я могу вас туда провести. Если что, скажу, вы наша постоянная клиентка.

– О, благодарю вас, но я не уверена, что…

– Погодите, у меня где-то записано… Вот, выступает мадам Аркана.

У меня замерло сердце. Совпадения в жизни, конечно, случаются, но я отношусь к ним весьма настороженно.