– Зря ты так, Афанасий Петрович, – покачал головой священник. – Они ведь и в самом деле с уважением к тебе за твои прошлые заслуги. Не было бы уважения, так давно бы за пьянство уволили. Неужели не понимаешь?

– Да понимаю, – махнул рукой участковый. – Только обидно, что вот так при всех унижают. Ты, отец Василий, тоже считаешь, что я ни на что не способен? Кончился капитан Рогов?

– Нет, конечно, – положил Рогову руку на плечо отец Василий, – я людей вижу. Работа у меня такая – в людях разбираться. Только давай сейчас не будем об этом. Хочешь, вечерочком зайду, посидим, поговорим?

– А? – как будто не сразу понял о чем речь Рогов. – Приходи, конечно. А то один я сегодня точно не удержусь и наклюкаюсь в зюзю.

Отец Василий не успел ответить, как со стороны стройплощадки послышался шум, а затем человеческий вскрик. Священник с участковым быстро повернулись. Почти на их глазах с неаккуратно уложенных подмостков лесов полетел вниз один из рабочих. Он еще попытался ухватиться за стойку, но не удержался и грохнулся на землю с почти пятиметровой высоты.

Когда отец Василий подбежал к лежавшему на земле рабочему и растолкал собравшихся, то сразу понял, что пострадавший, мягко говоря, выпимши. На священника сквозь стоны и матерщину пахнуло букетом крепкого вчерашнего перегара и свежей сегодняшней сивухи. Рабочие бестолково топтались вокруг, причем алкоголем попахивало и от них.

Отец Василий давно заметил, что спецовки с эмблемами подрядной организации появлялись на строительной площадке все реже и реже. В основном теперь работали какие-то неопрятные и небритые мужики. Он уже стал догадываться, что прораб отправляет на реконструкцию храма не своих штатных рабочих, а случайную наемную силу из числа шабашников. Подрядчик явно экономил деньги. Порядка на участке стало гораздо меньше, большинство работало в состоянии легкого, а то и не очень легкого подпития.

Отец Василий попытался визуально оценить состояние пострадавшего. Крови на теле не было – значит, внешних повреждений нет; не идет кровь изо рта – значит, легкие целы. О внутренних повреждениях судить было сложно, даже если пострадавший и не хватался за живот и бока. В состоянии шока он мог и не чувствовать разрыва внутренних органов. Вот за левую часть грудной клетки он держался и морщился, но это можно оставить на потом, решил священник. Он обратил внимание, что рабочий не шевелит левой рукой и лежит она у него с какой-то осторожностью. Священник быстро пробежал пальцами по предплечью, рабочий вскрикнул. Так и есть: на ощупь чувствовалось, что кость смещена. Перелом, но слава богу, закрытый.

– Дышать глубоко можешь? – спросил священник пострадавшего. – Попробуй.

Рабочий попытался сделать глубокий вдох, но охнул, скорчился и снова ухватился за левый бок. Ясно, что у него были сломаны ребра в нижней части грудины.

– Где-нибудь еще болит? – снова стал спрашивать отец Василий. – Ногами пошевели. В позвоночнике боль есть?

Пострадавший послушно шевелил ногами и отрицательно мотал головой. Скорее всего, ему повезло и позвоночник остался цел. Остальное покажет рентген в больнице. Сейчас же срочно нужно было принимать меры первой неотложной помощи.

– Иди сюда, – резко дернул священник за штанину ближайшего рабочего. – Быстро найди и принеси сюда две рейки или доски вот такой ширины и такой длины, – он показал руками, – чтобы сделать шину на сломанную руку.

В этот же момент один из каменщиков прибежал с медицинской аптечкой. Хоть это есть, обрадовался отец Василий, не совсем у них тут бардак. Поблагодарив кивком каменщика, раскрыл аптечку. Бинты были в большом количестве. Значит, удастся обойтись без подручных средств.

– Афанасий Петрович, – повернувшись назад и найдя взглядом участкового, – позвал отец Василий, – подгоняй машину. В больницу его надо.

Быстро наложив шину на сломанное предплечье, он с помощью окружающих приподнял пострадавшего и туго перемотал бинтом его грудную клетку, чтобы зафиксировать сломанные ребра. Помощь участкового не понадобилась. К храму подъехала машина прораба. Узнав о случившемся, он буквально схватился за голову. Судя по всему, от этого происшествия у него будут неприятности. Если рабочий был официально не оформлен и если он с ним не договорится в машине по дороге в больницу.

В этот день поругаться с прорабом не удалось. Собственно говоря, ругаться нужно было не с ним, а с начальством рангом выше. Отец Василий решил оставить вопрос до утра, а утром позвонить в подрядную организацию и поставить вопрос ребром о положении на объекте.

На село опустилась вечерняя предсумеречная тишина. Было хорошо и покойно. С окраины в село втягивалось коровье стадо, где-то заиграла гармонь. Несколько девушек с косынками на плечах прошли по улице, держась под ручку.

Отец Василий подошел к дому участкового. Неухоженный двор, заросший сорной травой, сегодня выглядел не таким захламленным, как вчера. Видать, от плохого настроения Рогов навел относительный порядок. Эта черта понравилась отцу Василию – лечить плохое настроение делом, а не жалобами и стенаниями. Тем более не глушить водкой. Сам участковый в майке, босиком и старом, застиранном милицейском галифе встретил священника у порога с ведром и тряпкой.

– А, здорово, отец Василий, – усмехнулся участковый. – Я уж думал, не придешь. А я вот хандру работой лечу.

– Вижу, – кивнул отец Василий. – Может, помочь?

– Как говорит мой сын – «хорош прикалываться»! Давай заходи, я уже закончил.

Отец Василий вошел в хату, тщательно вытерев ноги о мокрую тряпку у порога. Машинально вскинул руку ко лбу и повернулся в сторону «красного» угла, где обычно верующие вешают иконы. К его удивлению, там действительно имелась икона, точнее – триптих. Не новый, оставшийся от своих стариков. Стоял он на полочке под потолком без рушничка, как обычно ставят старушки, и без лампадки, но стоял. Это уже было интересно. Отец Василий перекрестился, мысленно попросив Господа благословить этот дом и живущих в нем.

Участковый вернулся без ведра, прошел к умывальнику и спросил оттуда:

– Что, икону увидел? Думаешь, ради тебя повесил?

– И в мыслях не было.

– Да ладно тебе, – скептически усмехнулся Рогов и кивнул на стол, где красовался старенький, но до блеска начищенный электрический самовар, которого тоже раньше не было. – Проходи, чайку сварганим на сон грядущий.

Отец Василий улыбнулся и прошел к столу. Участковый быстро накрыл стол, выставив варенье, белый магазинный хлеб, тарелку с нарезанной колбасой и сыром. Наконец уселся сам и потрогал бок самовара.

– А ты сам-то к вере давно пришел? – неожиданно спросил Рогов. – Или от рождения, в семье религиозной вырос?

– Да нет. Тридцати мне тогда не было, – ответил отец Василий, задумчиво глядясь в начищенный бок самовара, за которым уже начинало шуметь.

– Книжек начитался или хлебнул по самые ноздри?

– Хлебнул, – коротко ответил священник.