Послали Бернадота послом в Вену, к австрийскому императору. За шесть лет до этого французы отрубили голову своей бывшей королеве, австрийской принцессе Марии-Антуанетте Бурбон-Габсбург, а потом уморили в тюрьме её маленького сына. Все годы после убийства Марии-Антуанетты французы били австрийские войска и там, и сям, и повсюду, днём, ночью, осенью, летом, весной и даже зимой.

Встретили посла Франции в Вене неважно. Когда посол вывесил французский флаг, жители Вены ринулись флаг срывать. Посол Бернадот с двумя тесаками в руках бросился на толпу венцев.

Дело было утром, Бернадот в папильотках, в распахнутом халате, с двумя тесаками кидается на земляков Моцарта. Еле-еле с помощью двух оглобель, вынутых из кареты, посла от толпы оттеснили. Тогда он стал кидать в толпу камни.

Посла оттащили в резиденцию. Из резиденции посол умудрился «совершить выстрел из пистолета, кричал и даже, как говорят, выл волком, когда секретари повалили его на ковёр».

Шарль Батист Бернадот очень верил в себя. Сидел он в своей очередной отставке, как вдруг к нему приезжает иностранец. Швед. И говорит: «Поедемте к нам в Швецию королём! У нас место вот-вот освободится!»

Всё бы хорошо, чего бы не поехать, раз в отставке, поработать немного королём? Никаких доводов «против» нет. Одни только доводы «за».

Во-первых, гасконец, напомню. Эти очень любят становиться королями.

Во-вторых, в Швеции тогда королём работать было трудно. Не было такого, чтобы вагон желающих. Одного короля застрелили на бале-маскараде. Второго открыто называли слабоумным стариком. Наследника слабоумного старика (нашли там одного датского принца) обнаружили мёртвым на охоте. Шведам сказали, что принц сам умер. Сначала умер от удара (инсульта), а второй раз умер, когда свалился с лошади. Шведы не очень поверили в эту безусловную правду, по-шведски основательно подумали и разодрали руками на куски обер-гофмаршала Акселя фон Феерзена. На улице. Еле замяли неприятный инцидент. Нашли вроде замену помершему два раза наследнику, ещё одного датского принца, но тот боялся, не хотел в Швецию ехать. Короче, есть шанс, Шарль!

В-третьих, отношения с родственником Бонапартом что-то совсем испортились. Надо ехать! Ехать быть королём! Послужить матушке-Швеции!

То, что приехавший к нему швед-иностранец носит грандиозное звание лейтенанта и к политике высоких сфер имеет отношение косвенное, состоит под судом и прочее, Бернадота не смущало абсолютно. Это же мелочи. Прапорщик приглашает тебя стать президентом Франции, например. Кого это смутит у нас в Самаре? Никого. Мы люди с понятием. Зовут – надо ехать, чего тут еще на что наматывать?

Поехал Бернадот в Швецию и стал сначала кронпринцем, а потом и шведским королём. А потом и норвежским королём стал. А страдал бы аналитическим складом ума, так и загнил бы простым маршалом.

Правда, надо отдать должное родственнику Бонапарту: не помешал. Надеялся, видно, что в стокгольмском климате туберкулёзник Бернадот протянет недолго.

Туберкулёзник Бернадот протянул в стокгольмском климате до восьмидесяти с лишком лет, выпивая и по-своему радуя шведских женщин, которым нравился. Это свойство блондинок – радоваться брюнетам с огромными носами и сизыми от щетины подбородками – Шарль Батист Бернадот очень ценил.

Шарль Батист Бернадот чуть было не стал русским главнокомандующим в войне 1812 года. Его император Александр лично уговаривал. А Бернадот был и не против! Поехали гадского родственника бить, Саша! Поехали! Но Саша по своей привычке что-то затомился, что-то запереживал, пригорюнился, поплакал да и уехал из Або (Турку), оставив Бернадота в готовности и недоумении.

Шарль Батист Бернадот не любил журналистов. Они писали о нём неприятные вещи. Когда Бернадот работал шведским королём, он закрывал одну только газету «Афтенбладет» двадцать три раза. Газета всякий раз выходила под новым, неожиданным названием. После закрытия «Афтенбладет» появилась «Вторая Афтенбладет», закрыли вторую – появилась «Третья Афтенбладет», третью закрыли – и так вот до «Двадцать четвёртой Афтенбладет».

– Что вы за люди такие? – сказал Бернадот и плюнул. – Создайте условия нормально царствовать, нервы мне треплете!

Но двадцать четвертую закрывать не стал.

А почему? А потому, что королевский суд приговорил создателя шведского Драматического театра Андерса Линдеберга к смерти. За оскорбление особы короля.

Король, узнав про приговор, начал немедленно нарушать все законы, вмешиваться в неприкосновенность работы судей, стращать их по-разному, пугать и даже бегать за шпагой. Всё хотел, чтобы Линдеберга оправдали.

Под беззаконными требованиями короля суд согнулся и смертный приговор отменил. Восторжествовало королевское беззаконие. Линдеберга стали выпихивать из камеры смертников. А создатель Драматического театра из камеры смертников выходить отказался. Говорит, нет, вы вешайте меня по закону.

Судьи прибежали к королю. Король задумался. Пока он думал (а подумать он любил), Линдеберга попробовали ещё раз вытащить из камеры смертников и даже выкинули из тюрьмы. Линдеберг, возмущённый творящимся беззаконием, в тюрьму стал ломиться.

Но тут король всё придумал! Смертный приговор Линдебергу возобновили. Но одновременно провозгласили амнистию. Повод для амнистии король сам придумал. Амнистия была приурочена к, внимание, барабанная дробь, звуки гимна, «24-летней годовщине высадки нашего обожаемого монарха на шведскую землю».

Линдеберг побледнел, но выдержал несправедливость. Король себя похвалил. Судьи утёрли пот.

Все знающие товарищи наверняка уже написали мне мысленно на этом месте примерно 20–25 комментариев с рассказом о татуировке Бернадота, которая якобы гласила: «Смерть всем королям и тиранам!»

Вопрос в том, что татуировки не видел никто. Врачи, гробовщики, любовницы – все молчок на эту тему. Единственный довод в пользу наличия татуировки – Бернадот никогда публично не снимал с себя рубашку, даже во дворце, даже перед слугами.

Почему? Шомпола и плети оставляют на коже следы навечно. Рядового Бернадота дважды подвергали телесным наказаниям. Этого Бернадот стеснялся. Одно дело – татуировка, другое дело – поротый дважды король. Надо понимать разницу.

Шарль Батист Бернадот, князь Понтекорво, маршал Франции, король Швеции, сын нищего гасконского адвоката, подарил Швеции довольно скромные вещи: вечный мир и закон об образовании.

Когда мне напоминают про Оруэлла и его Большого брата, Большой брат отчего-то или скрипит сталинскими сапогами, или стрекочет компьютерным нутром, считывая наши мысли через банковские карты.

Я не возражаю.

Я просто хочу кое-что уточнить. Чтобы не было в море тайн.

У Оруэлла был знаменитый земляк. Он жил задолго до автора «1984». Земляка этого мы прекрасно знаем. Звали его Иеремия Бентам. Жил он и в XVIII веке, и в веке XIX. Был прекрасным юристом, моралистом, кем только ни был. Был «отцом либерализма». Как уверяют, мумия Бентама по его завещанию присутствует на всех заседаниях правления Лондонского госпиталя, которому Бентам завещал всё своё состояние. Половина этически ориентированных текстов сегодня спровоцированы Иеремией Бентамом. На Руси утилитаризм Бентама прекрасно озвучил Чернышевский с его теорией «разумного эгоизма» и рационального нравственного сожительства.