— Временами проявлялось. — Она уже хотела поддразнить его, но вовремя спохватилась. Доктор не велел утомлять его, а значит, и дразнить. — Хочешь сэндвич?

Он отрицательно покачал головой:

— Я не голоден.

Кайлоран кивнула, не собираясь настаивать, но, глядя на него, такого бледного и слабого, совсем не похожего на ее прежнего, полного жизни Адама, она ужасно хотела накормить его как можно вкуснее и обильнее.

— Как хочешь, — только и сказала она.

Адам выпил чаю. Ему нравилось в этой комнате: так мирно, уютно и спокойно. Вот только голова… Ее будто зажали в тисках, чтобы навсегда выдавить все воспоминания прошлого, включая лица знакомых людей, окружающие предметы и даже самого себя.

Но как же ему узнать, кем он является на самом деле?

Он поставил чашку и взглянул на Кайлоран, чувствуя, что его спасение — в ней. На девушке было легкое шерстяное платье темно-синего цвета. Она распустила волосы по плечам, и они стали похожи на лунное сияние в темно-синем вечернем небе. Сбросив туфли, она вытянула вперед свои длинные стройные ноги. Адам вышел из комы всего два дня назад, но это вовсе не значило, что все его чувства омертвели. Он ощутил, как сильно забилось его сердце и запульсировала кровь.

— Кайлоран.

Он изучающе разглядывал ее с ног до головы. Раньше такой взгляд она видела у него, только когда они были вместе в постели. Обычно он не показывал своих чувств так открыто. Его глаза потемнели, и она внезапно вспомнила, как давно они не занимались любовью.

— Что? — отозвалась она слегка охрипшим голосом.

— Как бы ты охарактеризовала меня, внешность и характер? В моем обычном состоянии?

Таким Кайлоран его никогда раньше не видела. Видно было, что он мучается — такая смесь неуверенности и даже страха застыла в его глазах. В конце концов, на его лице появилось знакомое выражение стальной решимости.

— Рост сто восемьдесят пять, черные волосы…

— Я не о том! Черт возьми, Кайлоран! Я вижу себя в зеркале, и у меня достаточно воображения, чтобы понять, что мое лицо не посинело и не распухло! Ты мне скажи, каким я был… как человек, как мужчина. Если мы с тобой были любовниками, ты должна знать меня, как никто другой! — В его голосе прозвучала ирония, которая не прошла для нее незамеченной.

Что, если сказать ему, что никто не знал его достаточно хорошо, так как он никому не открывался? И пусть это прозвучит жестоко! Но разве она имела право критиковать его? Ведь она его любила! Любила, несмотря на его недостатки!

— Какой ты человек? — задумчиво начала она. — Прежде всего, ты очень трудолюбивый, дисциплинированный и целеустремленный. Ты успешный бизнесмен, один из самых известных в стране. Люди уважают тебя…

— Ты описываешь меня, как какую-то рабочую машину, — заметил он с оттенком горечи.

Ее голос смягчился.

— Ты далеко не машина, Адам, уверяю тебя! — Она глубоко вздохнула, так как сказать ему все, что она намеревалась, было нелегко и даже как-то неловко. Ведь фактически он являлся ее любовником, пусть и забывшим ее. — Ты очень хороший и страстный любовник. — Она сглотнула. — Для меня ты самый лучший на свете.

Это признание вырвалось у нес неожиданно, но Адам был слишком утомлен, чтобы заострить внимание на таком интересном моменте. Кайлоран встала и озабоченно сказала:

— Ты слишком устал. Тебе надо отдохнуть…

— Я совершенно здоровый человек, — перебил он ее.

— Не спорь, Адам, — сказала она решительно, подходя к нему и делая строгое лицо. — В данный момент ты болен. Если хочешь поправиться, тебе придется послушаться меня и сделать так, как я прошу. Доктор рекомендовал тебе как можно больше отдыхать.

— А если я откажусь?

— Тогда мне придется нанять сиделку построже, как, например, знакомая тебе Сэнди.

Вспомнив Сэнди с ее командирским голосом, Адам поежился от неприятных воспоминаний. Эта обязательно настоит на своем. Он с удовольствием разглядывал Кайлоран. Было что-то необыкновенно привлекательное в этой невозможной, потрясающей красавице, которая опекала его, как заботливая школьная воспитательница. Ему никак не удавалось восстановить в уме какие-то постоянно ускользающие из памяти детали. Туман забытья по-прежнему заволакивал мозги, заслоняя воспоминания.

— Обычно раньше ты мной не командовала, верно? — спросил он.

— Ни я, ни кто-либо другой, — ответила она.

— Кайлоран, скажи мне, я тиран? Она забыла, что он болен и слаб.

— Я никогда не согласилась бы поддерживать отношения с тираном, — сухо ответила она. — Каким бы привлекательным он ни был.

— Значит, на твой взгляд, я привлекательный? Она подумала, что впервые так открыто сказала ему о своих чувствах.

— Ты довольно привлекательный. Но только без этих синяков и царапин.

Он засмеялся.

— Так я действительно не тиран?

Она сделала вид, что обдумывает его слова.

— Среди тиранов ты занял бы очень скромное место, ближе к концу списка. — Она вздохнула. Он хочет знать правду? Тогда она ему расскажет все начистоту. — Ты единоличный император в своем государстве, — медленно начала она. — Привык жить по своим законам. Вот, собственно, и все.

Он хотел порасспросить ее еще, но почувствовал, что им овладевает туманная дрема, словно заполняющая его свинцом. Он закрыл глаза и зевнул.

— Все. Ты должен лечь в постель, — строго приказала она.

Он открыл глаза, в глубине которых Кайлоран заметила насмешливые искорки. Сердце ее усиленно застучало.

Вернись ко мне, Адам, мысленно умоляла она. Вернись!

Еретическая мысль пришла ей в голову: новый Адам гораздо мягче и податливее в общении, с ним гораздо легче.

— В постель, — строго повторила она.

В течение двух дней Адам усиленно восстанавливал свои силы самым надежным из всех методов. Он спал, уютно устроившись на широкой кровати Кайлоран. Много часов подряд, с небольшими перерывами на еду.

Привезя его к себе в дом, Кайлоран сначала внимательно наблюдала за ним, чтобы понять, не узнает ли он окружающие предметы обстановки, не вспоминает ли упоительное время, которое они проводили вместе в этой комнате.

Никаких признаков узнавания. Никаких воспоминаний. Хотя нельзя было сказать, что он равнодушно воспринял постель. Так, он как-то спросил, зевая:

— Не желаешь полежать со мной, Кайлоран? Кайлоран наклонила голову, сделав вид, что поправляет простыни на кровати. Она не хотела, чтобы он прочел на ее лице бурю всколыхнувшихся чувств. С какой радостью она забралась бы к нему в постель! Как крепко обняла бы его и прижала к себе! Ей не нужно было от него ничего, кроме ощущения его близости.

Но она не представляла их отношений без секса. Адам не мог жить без секса. Да что кривить душой, она — тоже. Хотя иногда Кайлоран любила побыть рядом с ним просто так, в тишине, и не обязательно в интимных объятиях.