— Да ладно, бабуль, уймись! Дай пошалить. А может, ты сама хочешь? — Макс заржал как конь.

В диалог вступил мужик (челночник):

— Ребят, правда, деньги получили, идите с миром! — Доброхот тут же получил пару хороших профессиональных ударов в живот и осел на пол.

— Ну, ладно, убираемся. Реально, время поджимает! Еще тачку надо сменить. — Встрял в конфликт Макс.

— Живи, девочка. Может, еще встретимся. — Процедил Вован и погладил её по плечу. Ребята в ту же минуту покинули автобус. После благополучно добрались до дома, сменив пару тачек.

Таким был их первый раз.

Из воспоминаний выдернул звонок мобильного. Андрей мигом схватил трубку телефона. Неопознанный номер.

— Адрей? — Вопросил металлический незнакомый голос.

— Слушаю Вас внимательно, — спокойно, без истерики ответил он.

— Я хочу, чтобы Вы подъехали завтра в 10.00 к нотариусу, что на углу Птичьей улицы и Рытвина, и переписали ООО Владия на конкретного человека. Так же просим Вас перечислить денежные средства в сумме сто миллионов на расчетный счет, который Вам предоставит наш человек.

— Вы уже получили сто миллионов. Вам мало? — Взорвался мужчина.

— Вы перечите? — Жёстко спросили на том конце.

— Простите. Нервы шалят. Я хочу поговорить с дочерью! Сейчас! — Спокойно проговорил Андрей.

Тут же в комнату вбежала Тоня, как будто подслушивала за дверью, ждала этого момента.

— И передайте Максу, что я его поймаю и зарою живьем! — Выпалил Андрей.

— Не понимаю, о каком Максе идёт речь. Даю вам вашу дочь. — Через секунду в трубке раздался родной голос: — Папа, папа, забери меня отсюда, — заплакала в трубку Влада. Затем трубка оглохла.

Тоня упала на софу и заломила руки. Дэн тут же подсел к ней и приобнял. А Андрей метался вокруг стола как раненный беззубый тигр в клетке. Яростный, безжалостный и запертый изнутри.

Лика

Солнышко радостно светило в окно. Я открыла глаза и улыбнулась. Мне было так хорошо и светло на душе, а тело было легким и невесомым. Я не помнила снов, я вообще ничего не помнила. В голове немного шумело. Накинула на себя белую шелковую рубашку и отправилась искать Никласа.

Шум и вкусный запах исходили из кухни. Я двинулась на обалденный запах. Нос улавливал ароматы кофе и жаренных блинчиков. О! Я их обожала с детства. У нас детдоме была тётя Оля, она приносила блинчики из дома. Они были уже остывшими, но всё равно безумно вкусными и домашними. И никлас — чудесный мальчик, запомнил, что это моё лакомство. Хочет побаловать свою девочку.

— Надеюсь, со сгущенкой, — пропела я себе под нос и вошла на огромную светлую кухню.

Никлас в джоггерах, с абсолютно голым торсом в фартуке поверх, жарил блинчики. Он переворачивал блины в воздухе. Они изящно летали туда-сюда, напоминая качели. Что-то щелкнуло у меня в мозгу. Качели. Туда-сюда.

— Милый, — я обняла Никласа и прижалась к нему. Он замер на секунду, затем спросил не глядя на меня:

— Как себя чувствуешь? Ничего не болит, милая.

— Я чувствую себя отлично. Как будто я в раю с любимым.

Я целовала его плечи, шею, спину, ласкала языком мочку шей, ушную раковину, губами жалила спину. Даже запах блинов не смог перебить тот аромат, который исходил от Никласа — мужественности и желания. Через пару стонов Ник выключил огонь под сковородой и быстро повернулся ко мне, жестко перехватив мои руки.

Он быстро и неосторожно расстегнул на мне рубашку, оборвав несколько пуговиц. Начал мять груди, после прикусил затвердевший сосок.

— Ай! Больно.

— Тебе так нравится, — пытался убедить меня бойфренд, продолжая покусывать груди. Он вцепился зубами в грудь, сначала посасывал, а затем прикусил кожу и оставил огромный засос. Боль вспыхнула ярким пятном, погасло, и миллион ярких колющих ощущений вызвали в мозгу удовольствие.

Ник провел языком по губам, его губы спускались все ниже. Он потерся щекой о мой живот и спустился еще ниже. Он раздвинул мои ноги и зарылся лицом в моём паху. Его рот засасывал мой бугорок, его пальцы мяли мои ягодицы, затем раздвигая губки проникали в меня и ласкали там. А его рот не отлипал от моих губ и клитора ни на секунду. Меня потряхивало. Я кайфовала.

Никлас резко выпрямился, чмокнул влажными губами в шею. Его прямой пенис с немного великоватой для него шапочкой налился кровью и встал, указывая путь к потолку. Мой живот задрожал от сладостных нахлынувших волн. Ник шлепнул меня по попке раз, два, три. И третий раз был болезненным и кожа покраснела.

— Больно!

— Ты привыкнешь.

— Вряд ли.

— Ты ко всему привыкнешь, — он упрямо твердил мне, что я должна чувствовать.

В моих глазах стоял немой вопрос: — Зачем мне привыкать к боли.

— Детка, после свадьбы, когда я смогу шлепать тебя сколько угодно и делать с тобой что угодно, я буду на седьмом небе от счастья! — Нежно прошептал Никлас, видя, что я напугана. Но его слова показались мне совершенно несексуальными, но я тогда не обратила внимания, озабоченная продолжением ласк.

Никлас положил мне руки на плечи, надавил, заставляя встать на колени. Я нехотя подчинилась. Мои пухленькие сексуальные губки приоткрылись, пропуская вглубь головку. Я облизывала шапочку, проникала в уздечку, ласкала ствол, а затем сосала с упоением.

— Даа! Кайф! — Простонал Никлас. Схватил мою голову, откинул её назад и начал трахать меня в рот. Просто нещадно долбить. Я попыталась стукнуть его по ноге, на что он грозно дёрнул меня за волосы и грубо произнёс: — Ещё раз так попытаешься меня остановить, будет хуже. Он просто трахал меня в рот, откинув мою голову назад, чтобы член входил поглубже. — Так будет теперь всегда. Я захлёбывалась, задыхалась, а он не давал мне выбраться из западни. При этом я жутко хотела, чтобы меня трахнули. Какой-то маразм. — Наконец его естество взорвалось фонтаном.

— Милая, я так тебя люблю! — Никлас поставил меня снова на ноги, его пальцы двигались во мне все быстрее и быстрее, работая как поршень, не забывая ласкать кнопочку. Резкий прилив кайфа. Волна ударила из живота, разлилась по телу, достигнув мозга. Ник повернул меня к себе боком, и теперь ласкал двумя руками. Одна рука была на клиторе, а вторая на колечке. Я дёрнулась, стало только хуже. Теперь его палец попал в колечко. Я ошарашенная повернула к нему голову и взглянула на него глазами испуганной лани:

— Ник, да что с тобой сегодня такое? Вместо минета ты меня грубо отодрал.

— Детка, я всего лишь хочу твою попку.

— Нет, — заплакала я. — Это неприемлемо.

— Ну почему? Миллионы людей этим занимаются. В этом нет ничего дурного.