Я попыталась возразить, но Ник ещё добавил второй палец, и позаботился чтобы я заткнулась — впился в мои пухлые губы. Его язык проник неприлично глубоко в мой рот, а к двум пальцам внутри колечка добавился третий. Мужчина полностью обладал мной и моей волей.

Никлас застонал, вспоминая, как он надавил на мои губы, они приоткрылись, туго обхватили его дружка и пропустили дальше. А может, быть предкушал как овладеет мною сзади. Я не успела додумать, почему так громко стонет Ник.

Через секунду уже лежала на ледяном полу, а Никлас раздвигал ладонями мои колени. Мой взгляд был мутен от желания, я ничего не видела и не соображала. Я давно не понимала, что он со мной делает. Я больше не была хозяйкой ни своему телу, ни своему разуму. Я слышала свои ненормальные крики как бы со стороны, мне казалось, кричит кто-то другой. Кричали от боли и удовольствия. Разве так бывает?

Сквозь туман я видела, как синеглазый широкоплечий мужчина с капельками пота на лице несет меня на подоконник. Хватает за бедра и натягивает на свой член. Без прилюдий, без любви, без поцелуев. Он долбил меня, проникая глубоко до самого дна, головка ударялась и снова покидала лоно, обрабатывая стеночки. Ник не жалел ни меня ни себя. Казалось, это у него в первый или в последний раз. Он был одержим дьяволом! Кусал мои соски и губы, и я давно не понимала, кричу от боли или от удовольствия? В какой-то момент мой рот открылся, и в меня влили очередную дозу виски с каким-то привкусом горечи.

Затем брызг воды достиг моего сознания. Я стояла под холодным душем. Вроде оклемалась — пришла в себя.

— Детка, надень это! — Никлас протянул мне красивое белье стриптизерши с чулочками и подвязками.

— Я не умею танцевать стриптиз! — Простонала я.

— Детка, я тебя научу. Мы же должны восстановить справедливость. Я танцевал для тебя. Теперь ты будешь извиваться передо мной и гостями. — Никлас помог мне нарядиться, погладил по голове, приговаривая: — Моя послушная, сладкая девочка!

Он привел меня в зал, усадил на стул и связал мне руки.

— Солнышко, сейчас я тебя покормлю, чтобы силы на гостей остались. — Ник заставлял есть блины со сгущенкой, засовывая мне их глубоко в рот. После каждого блина я вылизывала его пальцы до блеска. Почему-то мне давно расхотелось есть. И теперь блинчики вставали поперёк горла. Но сказать я об этом ему не могла. У меня словно язык был связан и ноги ватные. И про гостей хотела спросить. Какие ещё гости? И почему я должна перед ними в одной сорочке танцевать?

— Мне так нравится наблюдать, как открывается твой милый ротик, и ты поглощаешь блинчики, измазанные сгущенкой. Это возбуждает! Поверь!

Он развязал меня и отвел на диван. Они сидел, я лежала у него на коленях, и мы смотрели «Девять с половиной недель». Я обожаю фильм, главных героев. Но я всегда помнила, как плохо закончился роман для главной героини. Неужели, меня ждет такая же участь?

— Тебе нравится? — Спросил нежно Никлас и взглянул на часы. — Вот и звонок. — Ник аккуратно встал и отправился открывать дверь.

Я сидела на диване в полусонном состоянии, когда моих коленей коснулись ледяные руки. Я огляделась. В комнате стало многолюдно. Кроме Ника здесь были ещё трое мужчин. Молодые, симпатичные, всем чуть за двадцать.

— А она куколка, — мужчина с серыми пронзительными стянул с себя майку и положил мою руку себе на грудь. — Я Сэт. — Сильная рука Сэта метнулась к моим ногам и тут же пошла по пути внутреннего бедра наверх. Его пальцы потрогали кожу между резинкой от чулок и стрингами. А затем сильные руки приподняли меня с дивана, и я увидела, что они принадлежали другому мужчине — с карими глазами. И руки Сэта стянули с меня трусики. — Они нам сегодня не понадобятся, — улыбнулся русоволосый мужчина и наклонился к моим губам. Одаривая меня замечательно нежным ласковым поцелуем.

Я с удивлением гладила шёлковую кожу его груди и искала глазами Ника, но он прятал глаза.

Щупальца прошлого

Андрей

Андрей метался вокруг стола. Ему казалось, он раненный хищник запертый нерадивым дрессировщиком в узкой клетке. Он задыхался, ему было нечем дышать. Казалось, отпущенные часы жизни на исходе. Лишь бы это ощущение времени касалось его часов, а не часов дочери! Наконец он запнулся о ножку стола:

— Черт! — Завопил он.

Тоня тут же поднялась, погладила его по спине. Он удивленно взирал на бывшую супружницу. И тут его сердце не выдержало — он прикоснулся к ее щеке, а после обнял, положил голову ей на грудь и зарыдал как маленький беспомощный ребенок.

***

Он помнил и вторую поездку, и третью и последующие. Грабить барыг было делом плевым, те не носили при себе оружия, не сопротивлялись. Деньги были серыми (не учтёнными в налоговом учёте), и барыги не могли даже заявить в полицию, ибо у них не было справок из налоговой, подтверждающей доход. И этот факт служил нам на благо нашего дела! Мы с Дэном себя прям Робин Гудами ощущали.

Легче всего орудовали в самом Екатеринбурге на стоянке автобусов, где незадачливые коммерсанты выходили по нужде по одному. Там их и отлавливали. Да и на самом рынке с его узкими рядами грабить было удобно, а главное — легко уходить от наказания. Толпа народа, все зажимают друг друга. Кругом тележки, вопли, люди, все топчут друг друга, толкают. А в толкучке легче всего грабить. Особенно мужиков, ибо некоторые бабёнки использовали лифчики вместо кошельков. А при людях к чужой бабе в лифчик не полезешь. Заметут мигом! Наша четверка была неуловимой. Быстренько отрабатывали и с хорошим уловом возвращались домой.

Последняя поездка. Она запечатлелась в памяти навсегда! Как будто нерадивый мастер выгравировал в граните последние кадры. На угнанной десятке цвета мокрый асфальт гнали за икарусом с челноками. Водилы икарусов к тому моменту умными стали — прознали про нападения, получили ценные указания, не останавливаться где попало, только в общественных местах и при свете.

Короче, на этот раз водила не тормозил. Ребята его поджимали. Ночь. Вован свирепел и поджимал все сильнее. Мокрый асфальт. Весь вечер шел дождь. В машине стоял отборный русский. Максодрон вытащил пистолет, приоткрыл окно. Дрон и Дэн замерли, не понимая, что сейчас должно произойти.

Челябинский тракт. Ночь. Мокрая дорога. Дорога уходит на поворот. Макс целится по колесам автобуса. На встречной полосе фура забывает выключить дальний свет. Фура приближается. Ослепляет водилу икаруса. Скорость автобуса превышает все мыслимые и немыслимые пределы. Водитель не справляется с управлением, и икарус со спящими челноками летит в кувет.

— Твою мать! — Орет Вован. Наша машина проносится мимо и исчезает за поворотом. Нас с Дэном трясет круупной дрожью. Всё пошло не по обычному сценарию. Плохой знак.

— Может, вернемся, обчистим барыг? — предлагает Макс, как будто ничего не произошло. Вован соглашается с ним. Мы сидим не шевелимся. Парни ну очень злые. Зачем их бесить?