— Ты хорошо держалась, — улыбнулся Хэйден.

И улыбка его оказалась неожиданно теплой. В ней не было ни насмешки, ни холодного превосходства — ничего из того, что обычно читалось в изгибе обманчиво жестких губ.

— А вот сейчас держишься плохо. Я отчетливо вижу твои эмоции. Хотя, должен признать, они мне нравятся. Тебе идет растерянность. И слабость.

Я задохнулась от возмущения. Хэйден же мягко рассмеялся.

— Слабость — это не всегда плохо. Она пробуждает желание оберегать, заботиться…

— Мне ни к чему ваша забота, артиэлл! — с жаром возразила я и развернулась на каблуках, собираясь уйти.

Однако он не позволил: поймал меня за локоть и удержал.

— Слабая, но гордая, — повторил он то же, что и в наш последний разговор. Потянул на себя, вынуждая повернуться, и заглянул мне в лицо. — От чего ты так самоотверженно пыталась меня защитить?

Я фыркнула, словно безродная мэла, и упрямо сомкнула губы.

— От чего блокиратор?

— От излишней надменности!

Я не могла перестать кипятиться. Слова обиды сами срывались с языка; их никак не получалось удержать под контролем. Однако Хэйден не обиделся. Лишь усмехнулся и посмотрел на меня как-то иначе — словно высоко в горах сошла лавина и… нет, не сняла защитный покров, но сделала его тоньше, позволила проступить ребрам вершин.

— Мне нравится, когда ты не пытаешься держать маску, — произнес он мягко, и от звуков его голоса по коже прокатилась волна мурашек. — Так от чего ты пыталась меня защитить?

— От лунного сердца, — отозвалась я хмуро. — Та сапфира, Ламия, припугнула мэлу, что меняет вашу постель, и вынудила ее использовать вымоченную в зелье наволочку.

— И ты решила, что лучше самой заполучить мое сердце?

Я вспыхнула, точно поймавшая искру труха, и дернулась, пытаясь высвободиться из хватки колдуна.

— Какие гнусные предположения! Я принесла блокиратор! Да, простой. Но он бы помог вам пройти обряд…

— А поцелуй?

Я замерла, тяжело дыша и не сводя взгляда с Хэйдена.

— Блокиратор я приготовила не только для вас, — ответила после краткой заминки, потребовавшейся, чтобы придумать достоверную ложь. — Свою порцию я выпила. Это бы помогло пройти обряд очищения без последствий.

Хэйден несколько секунд молчал, вглядываясь в мое лицо, и будто силился угадать: вру я или говорю правду. Потом усмехнулся.

— Ты что же, думаешь, нас отправляют в академию без защиты от подобных охотниц за мужьями?

Я растерялась. А ведь правда: почему я не подумала об этом?

Кажется, за полгода до поступления Мойры в академию Лангария вызывала колдуна. Не обычного, а из редких — их легко узнать по цветным нашивкам на одежде. Такие развивают крупицы силы, которые большинству недоступны, чтобы со временем войти в одну из закрытых гильдий. Их услуги стоят баснословно дорого, но спрос на них всегда высок.

В тот день, едва колдун появился у парадной двери, меня отправили к себе. Уже наверху, бросая последний взгляд на холл, я успела заметить мужчину в дорогих одеждах и с небольшим, но с виду увесистым чемоданчиком. Колдун пробыл у нас почти два часа. Причем, судя по звукам, пробыл в покоях Мойры. Лангария все это время оставалась с ними. Она же, едва гость ушел, вызвала Ригге. Набравшись смелости, я приоткрыла дверь и в щелку подглядывала, как Ригге выбежала из комнаты, как исчезла ненадолго, а после вернулась, неся стопку чистых полотенец. Отдала их и забрала грязные, перепачканные в крови и чернилах.

Тогда я не связала визит колдуна с предстоящим обучением Мойры в академии. Теперь же все наконец обрело смысл.

Для светских мероприятий обычно хватает защитного артефакта или мощного амулета, но долгосрочный результат могут гарантировать лишь зачарованные письмена, выведенные на коже. Судя по всему, именно ради них Лангария тогда вызвала колдуна. И у Хэйдена, выходит, есть такие же.

Но это значит, я зря переживала? Зря… поцеловала его?

Меня бросило в жар от осознания содеянного. Голова пошла кругом, перед глазами заплясали белые мушки. Пол под ногами поплыл, и я пошатнулась. Упасть мне не дал Хэйден — он мягко подхватил меня и удержал за талию.

В этот момент в холле раздался командный тон Шантара:

— Отойди от нее, Морроу!

Хэйден не дрогнул. Даже не поспешил убрать рук с моей талии — сначала удостоверился, что я крепко стою на ногах, и лишь после этого отпустил.

— Ты слишком шумный, — спокойно заметил он, глядя на подошедшего к нам Ардена. — Впрочем, как всегда.

— Что за игру ты затеял? Пытаешься взять очередной реванш?

— Я не соревнуюсь с тобой, Шантар. И если ты уверил себя в обратном, это лишь твои проблемы.

— Да? — синие глаза зло прищурились. — Не пытайся одурачить меня! Я знаю — это ты подстроил то представление. Что, увидел рядом со мной халцедона и тоже решил поразвлечься?

— А ты с ней развлекаешься?

Арден на мгновение сбился. Бросил на меня быстрый взгляд и снова посмотрел на Хэйдена.

— Тебя не касается, Морроу, что и с кем я делаю. Но не смей приближаться к Илэйн.

— Илэйн, значит, — удовлетворенно хмыкнул он. — А твоя невеста в курсе, как яро ты кинулся за другой? Может, стоит ей рассказать?

— Ты нарываешься, — порычал Арден, наступая.

Хэйден шагнул вперед, одновременно задвигая меня себе за спину.

Происходящее все больше приближалось к опасному рубежу; нефритов явно следовало успокоить. Но как? Что может сделать халцедон против двух истинных темных? Полуночная Матерь, помоги!

Будто отвечая на мой мысленный призыв, зашевелилась одна из горгулий. Размяв плечи, она повернулась, обвела нас хмурым взглядом и остановила его на мне.

— Лерната Илэйн Дельвар, вас просят пройти к директору. Немедленно!

В голосе горгульи слышалось столько недовольства, что не оставалось сомнений: необходимость пробудиться от каменного сна совсем не радовала одну из хранительниц академии. Неудивительно, что, едва договорив, она поспешила вновь обратиться статуей.

Я смотрела на застывшее изваяние крылатого чудовища и в волнении сжимала пальцы. Уходить сейчас опасно — нельзя оставлять нефритов наедине. Но и пренебрежение приказами Мак-Фордин может обойтись слишком дорого. Что же делать?

— Иди, — Хэйден мягко подтолкнул меня в спину. — Не стоит заставлять директора ждать.

Я вскинула на него взгляд, надеясь… даже не знаю, на что именно я надеялась. Возможно, мне просто хотелось еще раз увидеть его улыбку. Но нет. На его лице вновь застыла маска отстраненной сдержанности. Почти такая же, какую обычно ношу я.