– Нет-нет, мы с вами это уже обсуждали и выяснили, что законные методы возвращения купидона имеют ряд существенных недостатков: медлительность и отсутствие гарантии успеха. Поэтому не отвлекайтесь и рассказывайте мне о доме. Что собой представляет место преступления, то есть приключения?

– Ну, милый такой дом. Два этажа, классический фасад с полукруглым эркером, покрашен в кремовый цвет, а рамы и двери темного дерева. В доме комнат, думаю, десять… минимум четыре спальни или больше. Кухня, гостиная, кабинет-библиотека на первом этаже. Шикарная панорамная терраса, к которой примыкает крытый бассейн. Что еще? Татка говорила, что в подвале есть сауна и винный погреб. И еще какое-то техническое помещение.

– Звучит приятно. А рядом с домом?

– Вполне приличный участок, соток двадцать или больше. Гараж. Лужайка, патио, клумбы. Деревья и кусты растут в основном вдоль берега.

– Берега чего?

– Ну как чего! Рейна. Участок-то на берегу.

– Однако! Похоже, это очень хорошая и, думаю, очень дорогая недвижимость… Так. – Герман довольно потер руки и опять принялся допрашивать Лану. – Теперь представьте, что вы входите в дом с парадного входа, и опишите дорогу к комнате, где стоит купидон.

– Это спальня Евы. Она на втором этаже, направо… вторая, кажется, дверь.

– Кажется?

– Почти точно.

Лана мучительно пыталась вспомнить, как Ева прижала к себе тяжелого купидона и решительно направилась вверх по лестнице, провожаемая растерянным взглядом Ланы и неласковым – Татки. Впрочем, невеста тут же отвлеклась на новых гостей и следующие подарки, а Лана механически проследила взглядом, как Ева, поднявшись на второй этаж, делает паузу на верхней ступеньке, чтобы перевести дыхание, потом проходит еще несколько шагов вперед, перекладывает статуэтку из левой руки в правую, а левой открывает дверь. В тот момент Лана удивилась, потому что дверь открылась как-то неправильно, но тут Татка увидела еще одну русскую по-другу – Машу – и принялась дергать Лану за руку и радостно визжать: «Светка, смотри, и Машка приехала!» Лане пришлось изобразить бурную радость, хотя с Машкой она до этого случайно столкнулась в городе, в результате чего и пришлось просить Марка прислать злосчастного купидона. Лана отвлеклась и не успела додумать, в чем именно состояла странность открывания двери. Однако теперь, мысленно вернувшись к увиденному, Лана сообразила, что было не так с дверью. Ева левша, и дверь была повешена так, чтобы ручка приходилась под левую руку, а не, как обычно, под правую.

Она радостно сообщила об этом Герману, но тот энтузиазма не проявил и заметил лишь, что и остальные двери могут выглядеть так же. Вдруг и родители в семье леворукие?

Лана пожала плечами.

– Ладно, продолжайте.

– Ну, в холл нижнего этажа можно попасть с парадного входа или с лужайки за домом. Там такие большие раздвижные стеклянные двери.

– Забор вокруг участка высокий?

– Ну, такой каменный, беленый. Выше моего роста.

– Ворота сплошные?

– Нет, столбы, а между ними прутья металлические витые, красивые.

– Камеры над входом были?

– Да, одна. – Она зажмурилась, представляя, как машина подъезжает к воротам. Вся улица уже уставлена припаркованными авто, и таксист останавливается у самых ворот, которые распахнуты настежь. Настя крутится, пытаясь разглядеть как можно больше, а Лана, окинув взглядом открывшееся великолепие, механически отмечает глазок камеры на уровне лица, рядом с переговорным устройством, вмонтированным в раму ворот. И тут же бросает взгляд туда, где по правилам должна быть вторая камера: повыше на столбе с другой стороны ворот. – Две.

– Молодец. А со стороны реки? Там были камеры?

Но Лана покачала головой:

– Вот там я уже на дом особо не смотрела. Не до того было: гости, Татка…

– Соседние участки примыкают вплотную? – Да.

– Ладно. Дальнейший рассказ буду слушать по дороге. Приехали. – Герман встал и поспешил к выходу. Лана неохотно поплелась за ним, вновь охваченная сомнениями и опасениями.

Они вышли из электрички на маленькой станции, где воздух был удивительно свеж и пахло душистыми цветами из ближайшего ухоженного садика. Лана поежилась: ночь показалась ей прохладной. Герман уверенно шел по не слишком хорошо освещенному району, забирая вправо.

– Мне кажется, нам нужно держаться ближе к дороге, – пробормотала Лана, когда они нырнули в тесную и темную улочку меж домами. – Тут я заблужусь.

– Я найду дорогу, не волнуйтесь. Нам просто нужно выйти к реке.

– Зачем?

– Из ваших слов я понял, что рядом с особняком, где теперь обретается купидон, другие дома. Ворота просматриваются, а забор достаточно высок. Ни вы, ни я не обладаем профессиональными навыками акробатов или домушников. Представьте наши акробатические упражнения по перелезанию через забор перед камерами системы видеонаблюдения; это будет просто смешно! Я думаю, нам нужно найти лодку и попробовать подобраться к собственности господ Юнссон со стороны реки.

– Может, вы и правы, – неуверенно отозвалась Лана. – Но где мы возьмем лодку?

– Пока не знаю. Но понадеемся на случай.

И случай, конечно, не подвел. Еще несколько минут пешей прогулки бодрым шагом, на спутников пахнуло запахом воды, и узкий проулок меж домами вывел их к реке. Светлая летняя ночь была дивно хороша. Рейн, не слишком широкий в этой части, ровно нес свои воды, позволяя любоваться дрожащими на воде отражениями звезд и почти полной луны. На противоположном берегу светлячками горели окна и фонари, образуя причудливый узор на полотне темного, состоящего из воды, домов и деревьев театрального задника.

Однако ни Лана, ни Герман не обратили внимания на красоту ночи. Они внимательно оглядывали небольшой кусок берега, не огороженный заборами частных владений. Должно быть, это что-то вроде муниципального пляжа, решила Лана. Здесь имелся небольшой причал, несколько лодок, сарай, а на берегу лавочки и столики, дальше угадывался то ли остов средних размеров динозавра, то ли лестницы и горки детской площадки. Ночь, как черно-белый картридж, снабдила окружающий мир всеми оттенками черного и серого, напрочь лишив его ярких красок.

– Вот, прошу, пастораль немецкая, – пробормотал Герман, присев на пирсе и с пренебрежением оглядывая цепочку, которой лодка была привязана к пирсу. Он легко открыл примитивный замок, потом протянул руку Лане. – Идите сюда. Весла на месте, прогулка под луной обещает быть приятной.

Опираясь на его руку, Лана спустилась в лодку. На какое-то мгновение Герман, чтобы удержать равновесие, прижал ее к себе. Волосы женщины пахли свежими духами, ее тело было теплым и упруго-мягким. Вздохнув, он позволил ей отстраниться и сесть на корме. Сам взялся за весла. Авантюристы отчалили, и тут выяснилось, что плыть надо против течения. Через час они продвинулись на длину одного участка; Герман чувствовал, что мышцы начинает сводить судорога, а до дома с купидоном было, по мнению Ланы, еще минимум два участка.