Рис. 40. Служители несут колесницу ассирийского царя Саргона II

Повидавшего кое-что на действительной службе Курди-Ашшур-ламура могли на следующий год назначить младшим офицером над кавалерийским отрядом в составе воинского контингента, посланного на укрепление северной границы. Непосредственной причиной такого передвижения войск могли быть донесения разведки о скоплении сил урартцев в этом регионе. В результате небольших стычек, возможно, были взяты одна или две ключевые горные деревушки, удерживаемые силами Урарту, а их вооруженные отряды были выбиты с этой территории, откуда они угрожали безопасности Ассирии. Позже, когда приблизились зимние холода и продолжение военной кампании стало невозможно, главные ассирийские силы вернулись на свою базу, хотя несколько офицеров, одним из которых, как мы можем предположить, был Курди-Ашшур-ламур, остались для сохранения «статус-кво» на границе и отправки донесений о любом развитии событий. Во время зимней непогоды Курди-Ашшур-ламур мог заметить, что население его деревень постепенно растет, так как некоторые местные жители, которые спаслись бегством при приближении ассирийцев и с тех пор жили в горах, либо были вынуждены вернуться в свои дома и подчиниться ассирийским властям, либо оставаться в горах и, вероятно, умереть от голода и холода. Этим крестьянам давали разрешение заниматься своими делами, что часто оказывалось полезным для Курди-Ашшур-ламура, так как это был способ доставлять разведывательные донесения о действиях Урарту по другую сторону гор. Такие донесения должным порядком переправлялись в столицу для анализа. Если в них говорилось, что жители Урарту готовят новое нападение весной, то посылалась более мощная ассирийская армия, чтобы удержать этот район, давая возможность Курди-Ашшур-ламуру вернуться в столицу вовремя к празднику Нового года в конце марта.

Мы можем себе представить, как вскоре после этого конный гонец галопом скачет в столицу с вестью о том, что целый участок на северной границе поднял восстание, местный правитель, который до этого дал клятву верности Ассирии, переметнулся к врагу. Ситуация могла развиваться так: этот правитель тайно принял посланцев от царя Урарту, которые убедили его в том, что армия Урарту вскоре выгонит ассирийцев из всего этого региона, и склонили его на свою сторону обещанием не облагать его данью в будущем, если он поможет Урарту теперь. Поддавшись на уговоры, правитель повел своих соотечественников в неожиданную атаку на местный гарнизон ассирийцев. Но разведка и система связи Урарту были слабее ассирийских, и если ситуация, которую мы себе представили, развивалась по обычному пути, то ожидаемое нападение сил Урарту, вполне возможно, так и не началось, пока местный мятеж не был подавлен, а вождь восставших не был схвачен, преданный кем-нибудь из своего окружения, чтобы получить в награду крупную сумму золотом, предложенную ассирийским военачальником. С несчастного правителя, как это было принято, заживо содрали кожу и вывесили ее на видном месте на горе как предупреждение, а деревни, принимавшие активное участие в мятеже, сожгли дотла. Когда ожидаемое нападение урартцев все же началось, то было уже слишком поздно, и с помощью отрядов, присланных сюда ассирийскими военачальниками с других участков фронта, и подкрепления с родины, включая, быть может, и Курди-Ашшур-ламура с его кавалерией, оно было с легкостью отражено.

Восстание и казнь местного правителя, который был ассирийским вассалом, поставили перед царем и его советниками в столице административные вопросы. Вероятно, рассматривалась возможность назначения сына или брата предыдущего правителя, но если предположить, что это был не первый случай, когда этот регион становился источником смуты, то могли принять решение, – особенно потому, что этот регион имел некоторое стратегическое значение, – что настала пора ввести здесь прямое правление. Наш воображаемый район, – быть может, десятка два деревень в окружении гор – не был завидным назначением, и ради общих административных целей его можно было присоединить к провинции губернатора, который имел резиденцию в крупном городе на расстоянии около тридцати миль оттуда. Однако неотложные повседневные проблемы управления делали желательным непосредственное присутствие ассирийского чиновника. У него была бы возможность отслеживать появление дальнейших признаков неверности по отношению к Ассирии, поддерживать безопасность в этом регионе вообще и – что, быть может, было самым важным – собирать и переправлять в столицу разведывательные донесения. В конечном счете военная и административная эффективность Ассирийской империи в значительной степени покоилась на действенной системе связи и разведке. Один ассирийский царь, с благодарностью принимая разведывательное донесение о передвижении племен в Вавилонии, говорит: «Человек, который любит дом своих господ, открывает уши своих господ ко всему, что он видит или слышит. Хорошо, что ты послал сообщение и открыл мои уши».

Предположим, что для данного назначения было предложено имя Курди-Ашшур-ламура. Это было приемлемо для царя, но было важно также, чтобы кандидатуру одобрили и боги. Поэтому в благоприятный день был проведен ритуал, в ходе которого выяснилось, что думает по этому поводу бог Солнца. На табличке написали имя Курди-Ашшур-ламура и вопрос: «Что касается человека, чье имя здесь начертано, нужно ли его назначать на такую-то должность?» Эту табличку положили перед изображением бога Солнца, пока жрецы-прорицатели тщательно отбирали ягненка без пятен. Они его зарезали и, вырвав его печень и легкие и сверившись с глиняными моделями этих органов (см. рис. 23), составили перечень благоприятных и неблагоприятных предзнаменований. Первый подсчет дал в результате явное большинство «за», хотя если бы результат был неблагоприятный, то была бы возможность провести второй или даже третий цикл толкований.

В качестве раб алани (правитель городов) этого района Курди-Ашшур-ламур постоянно поддерживал связь при помощи гонцов не только с губернатором провинции, но и со столицей. К городу, в котором жил губернатор провинции, вела проселочная дорога, тогда как между городом губернатора и равнинами имелись постоянные почтовые станции, где всегда были наготове мулы для гонцов, везущих депеши в столицу или из нее. От края долины дорога вела прямо в столицу.

Курди-Ашшур-ламур отвечал не только за военную и политическую безопасность этого района, но также и за сбор налогов, которые брались главным образом натурой. В помощь себе он имел штат помощников, в который входил писец, служивший в качестве сборщика налогов и ведший записи о собственности или аренде земли, отмечавший количество осадков и делавший прогноз о том, хороший или плохой ожидается урожай, а также оценивавший землю каждого крестьянина, чтобы определить количество зерна, положенного к сдаче в качестве налога. Когда налоги были определены и собраны, нужно было организовывать транспортировку продукции в столицу провинции, где ее либо хранили для нужд армии на случай боевых действий в этом регионе, либо переправляли в центральные города Ассирии. Каждая деревня в этом регионе также должна была каждый год поставлять определенное поголовье крупного рогатого скота, овец и лошадей, которые большими стадами перегонялись в Ассирию. Какая-то часть молодых людей, вероятно, отправлялась вместе с лошадьми, так как регион, в котором мы представили себе Курди-Ашшур-ламура, славился умелыми наездниками, и эти дикие горцы находили в кавалерийских отрядах на службе ассирийского царя – вполне добровольно – выход для своего воинственного духа.