Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так я и думал, — кивнул Эмрис, а потом обратился к Кэлу: — Двигай свой стул сюда, поближе, чтобы и ты мог посмотреть. — Он придвинул к себе стопку документов. — Садитесь оба. У нас впереди долгий день.
С каждым листом бумаги, предъявляемым Эмрисом, доказательства множились. Большая их часть касалась собственности и безнадежно запутанной ситуации с поместьем герцога. За последние несколько месяцев Джеймс достаточно освоил юридические тонкости этого дела, чтобы понять: то, что он видел перед собой, было подлинным. Время от времени Джеймс показывал одну из бумаг Кэлу, тот изучал документ и кивал. Наконец, дело дошло до свидетельства о браке. Когда Эмрис предъявил его, последнее сопротивление, Джеймса рухнуло окончательно.
Несмотря на слова Эмриса о возможной подделке документов, Джеймсу достаточно было взглянуть на единственный документ, чтобы понять: это подлинная запись, удостоверявшая, что Джон Джеймс Стюарт и Элизабет Энн Морей, урожденная Грант, заключили брак в суде магистрата Абердина. Он долго смотрел на дату. Тогда ему было шесть лет.
Наконец, Джеймс увидел достаточно. Толкнув последнюю ксерокопию через стол к Кэлу, он отодвинул стул, встал и быстро направился к двери.
Эмрис окликнул его:
— Джеймс?
— Мне надо прогуляться. Извините.
Кэл быстро встал.
— Ты куда собрался?
Джеймс распахнул дверь.
— Не знаю.
— Я с тобой, — Кэл двинулся за ним.
— Нет, — остановил его Джеймс, не оборачиваясь. — Останься.
— Джеймс, подожди…
— Оставь его, Калум. Ему надо побыть одному, — остановил Кэла Эмрис.
Кэл нерешительно вернулся к столу.
— Похоже, все это его здорово подкосило, — пробормотал он, махнув рукой на документы. — Ну, все то, что вы ему рассказали.
— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил Эмрис.
— Я скажу, — ответил Кэл. — Мой друг только что превратился из бездомного ублюдка в чертовски богатого ублюдка — я говорю «ублюдок» в чисто техническом смысле.
— Непризнанный сын, — поправил Эмрис. — Все-таки есть разница. Да только главные сюрпризы еще впереди. Ему сейчас очень нужен близкий человек, Калум. — Голос Эмриса зазвучал очень серьезно. — Ты готов пойти с ним до конца?
Вопрос повис в воздухе над столом. Кэл отвернулся, поглядел на дверь, через которую только что прошел Джеймс.
— Я не просто так спрашиваю, Кэл, — сказал Эмрис. — Мне нужно знать.
Кэл откинулся на спинку стула и прокашлялся.
— Мы с Джеймсом иногда прогуливали школу, — сказал он низким голосом. — Однажды мы взяли пару пони без разрешения и две винтовки. Нам было, может, лет тринадцать, и мы отправились добывать короля-оленя нашей долины. — Он помолчал. — Худшего дня мы не могли бы выбрать. Холодный густой туман катился со склонов холмов, руку перед собой не видно, но мы слыхали об этом олене и твердо намеревались добыть его, чтобы весь мир нами восхищался. Мы вышли на болота и пошли по тропе, которую показывал нам отец Джеймса. Мы ехали все дальше и дальше в горы — давно пора было повернуть назад, но мы тупо перлись вперед. Уже земля вокруг стала совсем дикой, но нас это не остановило. — Кэла унесло в глубины памяти. Сейчас он говорил так, словно все еще шел по той туманной тропе. — Мы остановились передохнуть. Сидим, и вдруг слышим какие-то звуки, не то фырканье, не то рычание. Туман тяжелый, ничего не видать, даже непонятно, откуда идут звуки. Но мы уже знали: это наш олень! «Не шевелись», — говорит Джеймс. Мы даже дышать перестали. И вот спустя мгновение мимо нас несется что-то большое и темное, прямо в гору. Мы бросились за ним. Лошади спотыкаются на скользких скалах, дорога все круче идет вверх, мы отчаянно пытаемся не отставать. Вылетели на вершину холма, и вдруг туман рассеялся, и мы его увидели! Вот он! Боже милостивый, какой зверь! Да просто олень-чемпион с вот такими рогами! — Кэл широко раскинул руки. — А грива черная, как у льва! Олень остановился, обернулся и посмотрел прямо на нас. Он знал, что мы тут, но ему на нас было наплевать.
Мы и винтовки достать не успели, а его уже след простыл. Перевалил холм и исчез. Он несся вниз с умопомрачительной скоростью. До сих пор не возьму в толк, как это наши пони нас не сбросили. Но мы кое-как спустились. Стоим и смотрим на другой склон. Этот холм выше, скалы здесь мощные, мы поднимались очень медленно, но все же добрались до вершины, а он нас там ждет! Ждет!
Позади скальный массив, податься ему некуда, с другой стороны — обрыв. Джеймс мне говорит: «Давай, Кэл. Стреляй первым». Я вскинул винтовку, прицелился и нажал на спуск. Грохнуло так, что в голове отдалось. Я понять не могу, попал или нет. А потом помню только, что олень на меня идет. Рога опустил и идет. И еще раз выстрелить я уже не успеваю. Он как врежется в меня! Пони на дыбы, и в это время олень поддевает лошадь рогами и меня выбрасывает из седла. Лошадь рушится на спину, копыта мелькают возле самой моей головы. Олень отступает и опять бросается в атаку, и целит теперь не в лошадь, а прямо в меня. Ноздри раздуваются, глаза налиты кровью, и я смотрю в лицо собственной смерти. Винтовка куда-то подевалась, искать некогда, потому что копыта стучат уже совсем рядом. Из-под них только камни летят. Огромная голова склоняется надо мной, рога, больше похожие на ножи, летят мне в лицо.
Я, считай, уже труп. Бежать не могу. Кричать не могу. Просто лежу и жду, пока меня проткнут.
А потом… помню руку на плече. Джеймс схватил меня за плечо, и рывком поставил на ноги, а сам встал впереди меня. Олень рядом. Я глаза закрыл. Слышу: выстрел! Дым лезет в нос, щиплет глаза.
Когда я снова посмотрел, олень стоял перед нами на коленях: задние ноги еще дергаются, а передние подломились. Джеймс снова стреляет, и голова оленя заваливается набок. Рога цепляются за землю, и в толстой шее что-то очень громко хрустит. Ну, как корень из земли вырываешь… А потом — тишина.
Калум замолчал. В кабинете, заставленном книгами, стало так тихо, что, казалось, слышно, как книжные червячки грызут страницы фолиантов.
— В тот день Джеймс спас мне жизнь, — сказал он наконец. — Встал