Он вернулся в спальню, где его ожидал Дональд.

– Дональд, – обратился Крэш к нему, – кто конструировал этих роботов охраны?

– Эта модель была собрана «Роланд сайентифик».

– Хорошо, – сказал Крэш. – Тогда Фреда Ливинг сможет спокойно их проверить. Дай мне трубку и свяжи меня с ней.

– Сэр, из соображений безопасности, я должен вам напомнить, что Фреда Ливинг была на вчерашнем приеме и имела возможность испортить роботов…

– Если мы будем исходить только из соображений безопасности, нам лучше вообще ничего не делать. Фреда Ливинг тут совершенно ни при чем, я точно это знаю.

– Я согласен, что вероятность ее причастности очень невысока, – ответил Дональд. – Тем не менее совершенно очевидно, что этих роботов испортили, а она была едва ли не единственным гостем, который мог проделать подобное. Мой Первый Закон распространяется на то, чтобы не дать вам причинить себе вред по роду службы или потенциальный вред другим, если такое важное и опасное расследование будет провалено. Поэтому я вынужден сообщить, что не вижу достаточно обоснованных причин, чтобы исключить Фреду Ливинг из списка подозреваемых.

Крэш сделал глубокий вздох и постарался удержать себя в руках. Управляться с роботами иногда ужасно трудно, а когда ты не в себе, это становится вдвое труднее. Впрочем, с людьми то же самое. На неразумные требования и возражения лучше всего отвечать максимально логично.

– Дональд, – произнес он тихим и спокойным голосом, – я согласен, что нет никаких видимых причин, чтобы доверять Фреде Ливинг. Тем не менее я уверяю тебя, что существуют некоторые причины, которые заставляют меня считать, что она здесь ни при чем.

– Сэр, вы сами столько раз говорили, что любой человек способен на убийство!

– Но я также говорил, что не всякий может быть способен на любое убийство. Фреда Ливинг может убить, защищая свою жизнь, либо в состоянии аффекта, но она никогда не будет участвовать в преднамеренном убийстве, да еще таком жестоком. Из нее вышел бы плохой заговорщик, а здесь мы имеем дело именно с заговором. Фреда Ливинг не способна на такое убийство, у нее нет никаких мотивов. К тому же ни у кого не было бОльших причин заботиться о том, чтобы Правитель остался жив. Можешь слушать и анализировать изменения ее голоса, но дай мне трубку и позвони ей. Это приказ!

Дональд с минуту поколебался, но подчинился. Крэш почти воочию видел, как в нем борются Первый и Второй Законы.

– Да, сэр, – наконец выдавил он и протянул трубку.

Было заметно, что Дональд смущен тем, что поднял такую бучу по столь незначительному поводу. Вид мертвого Правителя сбил и робота и шерифа с привычного настроя. Они видели перед собой не только убитого человека, но и всю планету, погружающуюся в хаос.

Телефон запищал и с легким щелчком ожил.

– Э-э… да?

Крэш узнал голос Фреды, сонный и немного удивленный.

– Доктор Ливинг, это шериф Крэш. К сожалению, я должен попросить вас немедленно вернуться в Резиденцию и прихватить с собой необходимое вам оборудование. Вы должны осмотреть нескольких э-э… поврежденных роботов. – Это объяснение было довольно неуклюжим, но Крэш не успел придумать что-нибудь получше, что можно было бы сказать по общей линии связи.

– Что? – переспросила Фреда. – Простите, что вы сказали?

– Поврежденные роботы, – повторил Крэш. – Вы нужны, чтобы провести быстрое исследование, как специалист. Это очень срочно.

– Хорошо-хорошо, вы не стали бы звонить по пустякам. Мне нужно тогда заскочить в лабораторию, чтобы взять инструменты. С собой у меня ничего нет. Я постараюсь приехать как можно скорее.

– Спасибо, доктор.

Крэш протянул трубку Дональду.

– Ну? – спросил он.

– Сэр, беру свои слова обратно. Вы были очень корректны. Мои датчики не уловили никаких изменений голоса по поводу того, что вы звонили из Резиденции в такое время. Либо она ничего не знает о том, что произошло, либо она – гениальная актриса, чего я за доктором Ливинг никогда не замечал.

– В следующий раз, Дональд, – сказал Крэш, – ты можешь верить мне на слово, если вопрос касается человеческого характера.

– Сэр, при всем моем уважении, мне не встречалось другой области, в которой было бы столько вопросов, не имеющих ответа.

Крэш с удивлением поднял глаза на робота. Неужто Дональд шутит?

«Просперо, – твердила про себя Фреда, пока собиралась. – Это наверняка из-за Просперо!» Почему же еще Крэш до сих пор сидит в Резиденции и вызывает ее? Что-то случилось с Просперо. Фреда собственноручно собирала этого Нового робота и сама программировала его гравитонный мозг. Она вспомнила, какое удовольствие доставила ей работа над заполнением пустых ячеек мозга, скрупулезная и кропотливая – не сравнить с программированием ограниченных, простых и крепких позитронных мозгов.

С тех самых пор, когда на свет появился первый робот, все они были снабжены позитронным мозгом. За последующие тысячелетия миллионы и биллионы роботов были созданы по той же технологии. Ничего не изменялось. Позитронный мозг определял саму природу роботов. Ни одно механическое создание не могло считаться роботом, если не обладало позитронным мозгом, – и наоборот, все рукотворные создания с позитронным мозгом считались роботами. Это было непременным условием. Роботам верили, потому что у них был позитронный мозг, а в позитронный мозг верили, потому что он был составляющей частью роботов. Вера в роботов и позитронный мозг была абсолютной.

И Три Закона были основой этой веры. Позитронный мозг – а потому и роботы с таким мозгом – имели встроенные Три Закона. И даже больше: они были насквозь пропитаны этими законами. Микрозаписи Законов пронизывали всю структуру мозга, они были в каждой ячейке, и любое действие, любая мысль, любое рассуждение были ограничены рамками Законов.

Ни одна составляющая в позитронном мозге, ни одна тестирующая система, ни одна проверка и ремонт не обходились без Трех Законов. Одним словом, позитронный мозг был неразделим с Тремя Законами – в этом все дело.

Фреда Ливинг однажды просчитала, что тридцать процентов оперативной памяти мозга были заняты перекрестными связями с Тремя Законами и более ста миллионов их копий введены в память робота еще до начала программирования. А поскольку около тридцати процентов позитронных программ были заняты теми же Законами, то упомянутые сто миллионов копий были простой перестраховкой. По приблизительным выводам Фреды получалось, что пятьдесят процентов сознательной и подсознательной памяти робота занимали Три Закона и отсылки к ним же.

Бессмысленность такой нагрузки на память позитронного мозга привела к тому, что процессор робота был маломощным и малоэффективным. Фреда говаривала, что это равнозначно тому, как если бы человек тысячу раз в минуту прерывал размышления, чтобы удостовериться, что в доме не начался пожар. Чрезмерные предосторожности не повышали безопасность, зато снижали эффективность в геометрической прогрессии.