– Они просто очень разные, – рассуждала после трех бокалов вина Катя.

– Это ты про кого? – уточняла Любовь Михайловна. – Про Нюсю с Марусей?

– И про них тоже, – отвечала Катя, хотя имела в виду собак.

– Мы тоже с твоим отцом были разные. И ничего, – говорила Любовь Михайловна.

– Мам, вы развелись через четыре года после свадьбы.

– Ну какое это имеет значение? – не понимала Любовь Михайловна. – Мы же остались близкими людьми! И между прочим, твой отец всегда считал наш развод главной ошибкой своей жизни!

– Поэтому женился еще три раза. Ты от него не отстанешь.

– Ну конечно! Мы так и не смогли обрести счастья на стороне! Представляешь, как мы оба были несчастны?

Больше всего от бурной личной жизни родителей, оставшихся друзьями, страдала Катя. Отец знакомил ее со всеми своими женами и их детьми. Мама тоже не отставала, приводя в дом не только мужа, но и его прошлую жизнь со всеми домочадцами. Катя готовила, устраивала семейные обеды и ужины, пыталась запомнить имена вновь образовавшихся родственников, отвечала на телефонные звонки, обрушивавшиеся с двух сторон. В их загородном доме постоянно кто-то гостил. То вторая бывшая жена отца с ребенком, который приходился Кате сводным братом – разница была почти в тридцать лет. То дочь нового мужа мамы с сыном, которому Любовь Михайловна вроде бы теперь считалась бабушкой. Браки распадались, а родственники, что удивительно, оставались. Катя продолжала привечать всех.

– Как все это Сашка терпит? – спрашивала Лена.

Сашка, муж Кати, привык к толпе народу в доме, не уточнял, кто кому кем приходится, и из равновесия его могло вывести разве что стихийное бедствие. И то – по высшему баллу десятибалльной шкалы. Во всех остальных случаях он приветствовал гостей и топал в бар, откуда возвращался с бутылками на все вкусы. Сашкин бар был залогом теплой атмосферы в доме и оплотом стабильности и здравого смысла.

Лена любила бывать в гостях у Кати. Можно было спокойно посидеть, признаться в сокровенном, уплетая второй кусок капустного пирога. Можно было расслабиться хотя бы на пару часов, покурить на террасе, пожаловаться на жизнь, слопать макарони, которые покупались для Нюси с Марусей, но те никогда не могли поделить – кому клубничное, кому фисташковое, поэтому в наказание вообще лишались сладкого. Можно посмеяться над тем, как смешно храпит такса Мотя, ну прямо как бывший муж Лены. Один в один. Только Кате Лена могла рассказать, как до сих пор переживает скоропалительный развод, который ничто не предвещало. Как она ничего не замечала вообще и как теперь страдает – у Володи-то все хорошо. Счастливо женат, скоро снова станет отцом. А у Лены все плохо. То, что с момента развода прошло уже четыре года, рану никак не залечило. Лена все еще страдала, распаляя саму себя, а Катя ее успокаивала:

– Перестань о нем думать.

– Я не могу перестать, – отвечала Лена. – Не понимаю, как люди могут остаться друзьями после развода да еще дружить семьями. Мне все равно больно. Каждый день.

Любовь Михайловна советовала срочно «отомстить». Все четыре года советовала, но Лена никак не могла выбрать достойного кандидата для мести. Притом что кандидаты имелись. Лена приезжала к подруге и показывала фото из соцсетей. Катя смеялась, находила кандидата вполне себе и давала «добро». Но тут вмешивалась Любовь Михайловна.

– Подожди, я очки надену, – говорила она и забирала у Лены телефон. Фотографии она изучала, как криминалист следы преступления. Увеличивала, уменьшала, снова увеличивала и выносила вердикт: – Нет, мне он не внушает доверия.

– Почему?

– Взгляд у него… подозрительный, что ли. Будто что-то скрывает.

– Мам, обычный парень. Ну что он может скрывать? – хохотала Катя.

– Например, жену и троих детей. У него взгляд женатого человека!

Как ни странно, Любовь Михайловна оказывалась права – ошибалась только в количестве детей.

Следующего кандидата она обвиняла в эгоизме:

– Да ты посмотри на него. Он думает только о себе!

– Ну а Ленке-то какая разница? Ей же не замуж за него выходить, а просто закрутить красивый роман. Ты же сама ей это предлагала! – не понимала Катя.

– Мстить нужно так, чтобы не было мучительно больно. И чтобы наверняка. Так отомстить, чтобы… выйти замуж.

– Любовь Михайловна, я не хочу замуж, – вмешивалась Лена.

– Ну и зря. Нужно всегда хотеть замуж. Вот я не отказываю себе в этом удовольствии. Так приятно быть невестой.

– Мам, не надо, пожалуйста. Я не переживу новых родственников!

– Переживешь, еще как. Кстати, у меня даже есть кандидат.

– Мам, мы обсуждаем кандидата для Ленки! А ты всех отметаешь!

– Ну как только увижу достойного Леночки, сразу скажу. Надо найти такого, чтобы бывший – как его, Владимир? – чтобы он захотел застрелиться. Понимаете, девочки?

– Что-то мой папа не захотел стреляться после того, как ты снова вышла замуж, – заметила Катя.

– Это его характеризует не с лучшей стороны.

– Так с кем мне мстить-то? – тоже хохотала Лена.

– А ты со всеми по очереди, – предлагала Катя. – Мы не качеством отомстим, а количеством. Мам, так считается?

– Даже не знаю, девочки, – задумывалась Любовь Михайловна. – Вполне возможно, вполне. Но у меня не было такого опыта. К сожалению.

* * *

В тот вечер отмечали день рождения Нюси. Любовь Михайловна, помимо капустного, испекла пирог с мясом. Катя заказала в кондитерской торт и пряники. Но в кондитерской что-то перепутали, и на торте, кроме свинки Пеппы – любимого персонажа Нюси – уместились еще и Маша с Медведем, и Рапунцель. Опознать персонажей было сложно.

– Ну, я так и знала! – возмутилась Катя, разглядывая доставленный торт.

– Боже, какой ужас, а это кто? Свинья или медведь? – спросила Любовь Михайловна. – И что это за кондитерская?

– Частный кондитер. Там девушка в декрете сидит. Подруга подруги. Она решила начать печь на заказ. Подруга попросила ее поддержать, – объяснила Катя.

– А что внутри? Его хоть есть можно? – Любовь Михайловна ковырнула бок торта.

– Должно быть, тирамису или что-то вроде того.

– Попробуй сама.

Торт есть оказалось невозможно в принципе. От тирамису в начинке присутствовал только коньяк, причем в недетских дозах.

– А это кто? – Любовь Михайловна ткнула пальцем в пряники, на которых что-то было нарисовано мастикой.

– Скажем, что монстрики. – Катя задумчиво уставилась на пряники.

– Пойду, пока не поздно, пирожков с яблоками испеку. Тесто еще осталось, – разумно заметила Любовь Михайловна.

Катя откусила одного пряничного монстра и чуть не сломала зуб.