Но он никогда себя не вел… не допускал интимных прикосновений, никогда не произносил ничего…

Кейт внезапно почувствовала разочарование, от которого ей трудно было избавиться.

Элис молча пила кофе.

— Мы — не семья. — Кого Кейт пыталась обвинить? И почему ей внезапно сделалось так грустно?

— Даже если и так, ты вернула его к жизни. Будем надеяться, что теперь ему уже не захочется прятаться в работе. Потому не смей мне больше говорить о своих долгах. Я не хочу о них даже слышать. Ты дороже всех денег, которые я истратила… — Элис взяла Кейт за руку. — Ты вернула мне сына, Кейт. Ты сделала то, что больше никто не сможет сделать. А потому ты стоишь дороже золота, которое весит столько же, сколько ты.

Кейт не понравился такой разговор. Она убрала руку.

— Вы говорите обо мне как о волшебнице, но я не делала ничего, кроме того, что лежала в коме две недели. Теперь же я сижу дома, а ему приходится все делать.

Элис пожала плечами.

— Не знаю, как выразить словами то, что ты для нас сделала. Но поскольку ты это сделала, я тебя умоляю, пусть это будет.

Весь день Кейт размышляла о словах Элис, а вечером наблюдала, как Рик с Джоем играют в гостиной за столом в шахматы, и тут она пришла к некоторому выводу.

Она все не могла понять, какая плата нужна Рику за то, что он для нее делает. Он ее постоянно убеждал, что никакая.

Но теперь Кейт поняла, что Рик использует ее для того, чтобы искупить вину перед своей женой.

У них оказалась схожая ситуация. Стейси попала в больницу после автомобильной аварии. За рулем машины сидел Рик. Как и в случае с Кейт. Стейси лежала без движения, жизнь поддерживалась аппаратами, как и у Кейт. Стейси носила в себе сына — у Кейт тоже сын.

Та первая — которую он любил — умерла. Но Кейт выжила.

На этом сходство заканчивается… Но здесь и лежит награда для Рика. Он искупил свою вину, заботясь о Джое и Кейт.

Потому он так настаивал, чтобы оплатить больничные счета, пока все прояснится со страховкой. Потому он так беспокоился о Джое. Потому он позволил матери купить одежду для них обоих и потому так упорствовал, чтобы Кейт до выздоровления жила у него, и возражал против того, что она хочет уйти. Он делал все не для нее, Кейт, а для Стейси.

Кейт нахмурилась. Кажется, все логично, не так ли?

— У тебя болит голова, оттого что нет волос?

Она взглянула на Рика, который улыбался ей.

— Извини.

— Ты так хмурилась. Я подумал, что ты переживаешь из-за прически.

— Очень смешно. Со мной все в порядке.

Его улыбка погасла.

— Я серьезно. Может, тебе нужно обезболивающее?

— Со мной все в порядке. Правда. Возвращайся к своей игре.

Он кивнул и перевел взгляд на доску, но потом опять поднял глаза.

— Я очень жалею твои волосы. Они мне так нравились.

— Да, мамочка, мне тоже.

— Спасибо, — она потянулась к костылям. — Пойду налью себе воды.

Рик вскочил.

— Я принесу тебе.

— Нет. Я сама. Мне еще нужно в туалет. Продолжайте играть.

Ей казалось, она чувствует теплоту его взгляда. Но она знала, что видит он не ее. Видит он призрак.

Стоя у дверей гостиной, Рик незаметно наблюдал за Кейт, расположившейся на темно-зеленой кожаной кушетке. В доме они оставались вдвоем. Джой ушел с Элис на день рождения.

Кейт не обращала внимания на новости, передаваемые по телевизору, углубившись в журнал. Ее левая рука, сегодня освобожденная от гипса, свободно двигалась, и она переворачивала страницы, явно не испытывая боли.

Воображение Рика рисовало, как он подходит к ней, наклоняется и покрывает ее поднятое к нему лицо поцелуями. Он с трудом прогнал видение и сообщил:

— Ужин готов.

Ее лицо на мгновение озарилось, как бывало всегда, когда он подходил к ней. Иногда он специально выходил из комнаты, чтобы, вернувшись, увидеть это выражение. Ему казалось, что он желанен.

Еще до того, как она взглядом нашла свои костыли, ее выражение сменилось с радостного на озабоченное.

— Думаю, ты не позволишь тебе помочь?

— Теперь мне сняли гипс, и обе руки свободны.

— Пусть твоя рука денек отдохнет, привыкнет без гипса.

Кейт легко встала с кушетки, доказав, что набирается сил с каждым днем.

— Не знаю, что ты там приготовил, но запах аппетитный. Я слышала, что существуют такие мужчины, как ты, которые сами готовят, и не только простую еду, но и деликатесы, но никогда их не встречала.

Рик почувствовал себя собакой, которую погладили по шерсти.

— Если холостяк не научится готовить, то он либо умрет с голоду, либо всю жизнь будет питаться гамбургерами.

— Ну, есть еще рестораны.

— Но там надо сидеть… в одиночестве… а почти все вокруг приходят парами. А если ешь дома, то можно смотреть телевизор. По крайней мере раздается чей-то голос.

Она казалась озадаченной и чем-то обеспокоенной.

— Что случилось? — спросил он.

Только сейчас осознав, что она пристально смотрит на него, Кейт отвела взгляд.

— Ничего.

Рику пришла в голову одна мысль. Она была такая неожиданная, что он как вкопанный застыл на месте, пытаясь отогнать ее. Кейт считает его потерянным для себя, как он — ее. Может, у них одинаковые мысли? Заметив, что Кейт подошла к кухне, Рик поторопился присоединиться к ней.

Кейт вышла на середину кухни. Опираясь на костыли, она с удивлением разглядывала тщательно сервированный стол с изысканными блюдами. Кажется, он выставил на стол свадебный фарфор и серебро Стейси. Даже подсвечники.

— Что это… — она сделала паузу, чтобы прочистить горло. — По какому поводу?

Благодарный за то, что она заметила, Рик подошел и подвинул ей стул.

— Отметим такое событие, как снятие гипса. А поскольку Джой ушел с моей мамой, то мы можем поесть, как полагается взрослым людям.

— О! — Кейт наклонилась. — Зачем лишние хлопоты?

— Какие хлопоты! — Он взял у нее костыли и прислонил их к стене неподалеку, потом принес горячее. Ничего особенного. Бефстроганов с лапшой, спаржа и замороженный вишневый коблер[1] на десерт. Прошу.

Поскольку они молча раскладывали кушанья по тарелкам, Рик мог дать волю своей фантазии. Он тут же вернулся к всегдашним размышлениям: правда ли он нравится Кейт?