— Неужели вы совершенно не верите в возможность даже ничейного исхода? Почему? Вам ведь неизвестны способности «Владимира».

— Попытаюсь пояснить на примере. Например, вы начинаете играть в турнире после трудной дороги или вы немного устали. Поэтому до партии вы можете предложить ничью, но немудрено, если получите вежливый отказ. Как действовать в таких случаях? Возможны две стратегии. Первая: вы разыгрываете какой-нибудь ничейный вариант и смотрите, как соперник будет пытаться разрушить ваши бастионы. Скорее всего, он начнет ошибаться, ну, и тогда… Вторая: вы играете очень агрессивно и стараетесь заматовать оппонента. Он может почувствовать некоторую печаль по поводу своего решения. Вы пытаетесь вызвать быстрый кризис, чтобы не играть 4 или 6 часов. Вопрос: какой из двух вариантов возможен при игре с компьютером? Ответ: никакой.

— Значит ли это, что вы думаете, будто русский шахматный компьютер не слабее того, против которого играли вы сами, или даже сильнее?

— М-мм… Как говорят в России, не стоит бежать впереди паровоза. Поживем, увидим.

— Простите, вы много времени проводите в России, неужели там все еще ездят паровозы?!

— Да, и на них катаются медведи. С гармошками.

14.01.2004.

Роман Исаев специально для журнала «Белый слон»

23

Хороший знакомый, деятель шоу бизнеса, которому Гордеев был обязан «удовольствием» знакомства с Керубино, оказал встречную услугу: нашел авторитетного психолога. Не шарлатана, коих сейчас развелось без меры, а настоящего, из старых спецов, защищавшего докторскую еще при социализме, университетского профессора с узкой частной практикой. Узкой не потому, что клиент не шел, наоборот, валом валил, но у Щапова (так звали профессора) жадность до гонораров, очевидно, была не на первом месте, и консультировал он только особо интересных пациентов. Но что особенно порадовало Юрия Петровича, Щапов некогда работал со спортсменами, то есть с ним можно было поговорить и о Болотникове.

Аудиокассеты с записями похищений Керубино и видео с Болотниковым Гордеев отправил профессору заранее, чтобы тот посмотрел и послушал, когда ему будет удобно, и чтобы не тратить времени в ходе беседы. Ибо на разговор Щапов выделил адвокату 30 минут и ни секундой больше.

Принимал профессор Юрия Петровича в узком, вытянутом кабинете: книжные шкафы, письменный стол, диван, два кресла, мягкий ковер — ничего лишнего и полная звукоизоляция, ни с улицы, ни из приемной не доносилось ни звука. Кассеты Рубинова он вернул сразу же:

— Это, извините, не ко мне. Это к психиатру, хотите, могу вам кого-нибудь порекомендовать. Тревожно, но не смертельно и успешно лечится.

— То есть галлюцинации? — не зная, радоваться такому заключению или огорчаться, спросил Гордеев.

— Вне всякого сомнения. А вот Болотников — случай очень интересный. Говорите, он погиб?

— Да, выбросился из окна.

— Жаль. Очень жаль, я хотел бы с ним побеседовать.

— Почему? Интересный случай?

— Да. Я не рискну поставить диагноз…

— Но что-то вы все-таки можете сказать. Я, например, посмотрев записи, сказал бы, что Болотников раздражен, даже обозлен, у него гигантская мотивация, оставшаяся нереализованной…

— Мотивация? — гневно оборвал Щапов. — У него полное отсутствие мотивации, и это меня заинтересовало более всего. У обычного спортсмена — не физически, а психологически обычного — мотивационные механизмы работают на уровне сознания. Чтобы приступить к обычной рутинной тренировке, их нужно включить. чтобы преодолеть волнение перед игрой, их тоже нужно включить! перебороть страх перед авторитетом соперника — опять включить! и так до бесконечности!..

— Подождите, — попросил Гордеев, — Вы разглядели у Болотникова следы некоей психологической травмы или, может быть, сам момент?

Щапов недовольно передернул плечами:

— Я не знаю, был ли Болотников обычным спортсменом… Если он обычный спортсмен и его многочисленные победы обусловлены исключительно трудолюбием и благоприятными обстоятельствами…

— Давайте предположим, что необычный, что это нам дает?

— О! Чемпион отличается от простого талантливого трудяги кардинально. Мотивация чемпиона абсолютна — победа. Это, как правило, не чья-то заслуга и не результат чьих-то сознательных усилий. Она формируется еще в детстве, до прихода в спорт, и ее хватает на всю оставшуюся жизнь. Ее невозможно стимулировать, она все время предельна! Чемпион, как электровоз, все время несется вперед, и провода, от которых он питается током, — бесконечной длины, и на его пути не бывает перебоев с электричеством. В нормальных условиях это прекрасно, это дает решающее преимущество — позволяет победить самого себя: усталость, хандру, мелкие травмы, бытовые неурядицы, — и в итоге одержать верх над соперником. Но бывают ситуации, когда абсолютная мотивированность — проблема. Чемпиона нельзя подстегнуть! Ни он сам, ни кто-либо другой не сможет.

Гордеев протестующе замахал руками:

— Хорошо, понимаю, вы хотите сказать, что нечто лишило Болотникова абсолютной мотивированности?

— Вы меня не слушаете! Точнее, не желаете слушать. Что я вижу, глядя на этого молодого человека? Он определенно в состоянии психологического дискомфорта. Скованность, навязчивые движения, несоразмерные усилия при попытке сосредоточиться. К концу первой партии он уже, выражаясь простыми словами, не в своей тарелке. Во второй партии он тестирует ситуацию, еще не отдавая себе отчета в том, что он заранее побежден, потому что не готов. Не готов психологически. Он пытается себя подстегивать, а выходит только хуже. К третьей партии он придумывает себе некий ритуал — поведенческую схему и истово ее придерживается. Как мы видим из записи, прогресса нет, он снова проигрывает.

— Ясно, Болотников потерял уверенность в собственных силах и, чтобы себя подстегнуть, изобрел ритуал: держаться за голову, поменьше двигаться, не отрывать глаза от доски?..

— Любой спортсмен — человек суеверный. Ритуалы нужны ему, чтобы обеспечить необходимый психологический настрой, скажем, предстартовый. Чем крупнее спортсмен, тем сложнее его ритуалы и тем важнее их роль, понимаете?

Гордеев с серьезным видом кивнул.

— Они помогают отстраниться от помех, — продолжал Щапов, — случайных и злонамеренных, избавляют от необходимости принимать импровизированные решения в экстренной ситуации. А великий спортсмен рано ли поздно осознает, что все эти приметы, заклинания и прочие оккультные штучки, к которым он прибегал от случая к случаю, недостаточны! Он на собственной шкуре испытал, сколь велика роль необъяснимых, потусторонних сил, как они могут в решающее мгновенье поддержать или, наоборот, помешать и, однажды поверив в них навсегда, становится другим. Причем сразу. Его вера, или, если хотите, суеверие, как и мотивированность, абсолютны. Я попробую вам кое-что объяснить. Дайте мне буквально десять минут и обещайте не прерывать.