Но Тобиаса вполне достаточно было встретить один раз, чтобы запомнить навсегда. Блестящий купол высокого лба, словно облака вершину горы, окружал ореол воздушных белоснежных кудряшек. Вместо бороды и усов его пожеванное временем лицо украшали три клочка белого пуха – один на подбородке, два – по уголкам вечно улыбающегося рта. А самыми удивительными были глаза: выпуклые, небесно-голубые, детски наивные – но как только Тобиас щурился, а делал он это постоянно, они становились хитрющими, как у лисы.

– Позвольте вам представить виконта Ланса Нордена, моего племянника. Простите, что мы прервали вас, Тобиас. Продолжайте, пожалуйста.

Менестрель прищурился:

– Вот незадача, слова забыл. Придется сходить за текстом.

– Я с вами, Тобиас, у меня к вам есть один вопрос по поводу поэзии, – Брейд удалился, бросив Ланса на произвол судьбы.

– Тобиас, я хотел бы заказать вам две песни: одну – о любви, вторую – о подвиге. Но они должны быть готовы к завтрашнему утру. Сможете?

– Попытаюсь, – менестрель вечно сидел без денег и радовался хорошим заказам, – а что за подвиг?

– Сначала давайте обсудим ту, что о любви. Нужно, чтобы она не была откровенным признанием или, тем более – выражением неких чаяний. Просто дань искреннему восхищению. И она должна быть составлена так, чтобы каждый мог угадать в образе Прекрасной Дамы леди Вивиан.

– Единый Всемогущий! Вас что, угораздило влюбиться в Вивиан?

– Ну, не то, чтобы… Мне необходима ее поддержка в важном для меня деле.

– Настолько важном, что вы готовы пойти на неприкрытую лесть? Играете с огнем, Брейд. А почему бы вам самому не написать оду для такой чудесной дамы? Вы же пишете стихи, и очень неплохие, должен заметить.

– Я не поэт, к сожалению. Ни разу не получалось ни одной удачной строчки, когда ставил себе задачу что-нибудь сочинить. Иногда приходит что-то само, неизвестно откуда, тогда я записываю.

– Приходит неизвестно откуда… Вот вы-то и есть поэт. А я давно уже – ремесленник, рифмую все, что угодно, на любой вкус. Ладно, я вспомнил – есть у меня одно старое стихотворение, я никогда его не исполнял, показалось слишком слащавым. Для Вивиан как раз подойдет. А подвиг чей вы хотели воспеть?

Брейд замялся. Сейчас Тобиас, пожалуй, плюнет ему в лицо.

– Три дня назад барон Фаркенгайт погиб в бою с разбойниками.

– Милосердные небеса, какая приятная новость! Подвигу этих славных разбойников я с удовольствием посвящу балладу.

– Обязательно посвятите, Тобиас, и я с удовольствием ее послушаю. Но сейчас мне нужна баллада о героической гибели Фаркенгайта.

– Нет, такой баллады не будет, – васильковые глаза Тобиаса стали холодными, как зимнее море, – я прекрасно понимаю вас, герцог: ваши позиции при дворе стали шаткими, и вы ищете способ укрепить их – но не впутывайте меня в это дело. Закажите Фабиру, это как раз по его части.

Этот плевок Брейд, безусловно, заслужил. С Тобиасом нельзя было играть втемную.

– Тобиас, одному очень близкому мне человеку угрожает казнь. Я пытаюсь его спасти.

– Каким это образом баллада может спасти от казни?

– Послушайте. Разбойники напали на отряд Фаркенгайта ночью. Их было много, допустим – сорок. Фаркенгайт бился с вожаком. Один из разбойников вытащил кинжал из груди убитого товарища и вонзил в спину Фаркенгайта. Тот выкрикнул что-то патетическое о славе Ракайи, зарубил предводителя и умер, как герой. Это все, что мне нужно. Прошу вас, Тобиас.

Поэт задумался.

– Если не ошибаюсь, ваш племянник служил под началом Фаркенгайта?

– Да. Но об этом не надо упоминать в балладе.

– И о том, кому принадлежал кинжал – тоже. Ну, надеюсь, к вечеру успею закончить. Хороший у вас парень вырос, ему стоит помочь.

– Спасибо, Тобиас, – Брейд протянул поэту кошелек. Тобиас предпочел бы отказаться, даже головой замотал – но все-таки взял. Что поделаешь, нужда.

За дверью дожидался один из людей Брейда.

– Шпиона поймали, ваше сиятельство, – сообщил он вполголоса, как только Тобиас скрылся из глаз.

– Что он делал?

– Рылся в бумагах в кабинете ее величества. Простой слуга. Говорит, пыль вытирал.

– Где он?

– В пыточную отвели.

– Отлично.

О существовании в замке этой маленькой комнаты знали очень немногие. Ее величеству безусловно не понравилось бы наличие такого заведения в ее доме. Располагалась она, как и положено, в подвале. Пахла сыростью и ухоженным железом. Железа было много – разнообразные механизмы с винтами и шипами, блестящие, недавно смазанные, содержались в образцовом порядке, как оружие в хорошем арсенале. Перед дыбой к устрашающего вида шипастому креслу был прикован мускулистый детина в ливрее бело-голубых цветов дома Наррата. Широкие обручи обхватывали его ноги, руки, талию и даже шею, тем не менее, его охраняли двое солдат. Слуга старался держаться уверенно, но независимое выражение его лица несколько портила бледность и капли пота на лбу. Брейд присел напротив на краешек дыбы.

– Ну и что ты собирался украсть в кабинете ее величества?

– Я там убирался, ваша светлость.

– Ты работаешь горничной?

– Я не обязан вам отвечать.

– А кому обязан?

– Дворецкому, он меня нанимал. И госпоже императрице.

– Госпожа императрица, к сожалению, не занимается проблемами прислуги. А с господином Цеприсом надо будет побеседовать отдельно – он проявил преступную неосторожность при найме. Вот перед кем тебе точно придется отчитаться – это перед капитаном Дреббом. Он начальник охраны, воровал ты как раз в его дежурство… Я буду задавать вопросы ему, а он – передавать их тебе. Капитану Дреббу все очень охотно отвечают, – ребята, приготовьте вора к разговору с Дреббом! – а я уступаю тебе свое место.

Брейд привстал с дыбы.

– Я ничего не крал!

– Уже лучше… Имя?

– Сайлас Чаррин.

– Давно работаешь?

– Неделю.

– Кто рекомендовал тебя Цепрису?

– Я не имею права этого говорить.

– Не беда, у Цеприса спрошу. Все-таки придется позвать Дребба – думаю, он сможет лучше разъяснить тебе твои права.

– Герцог Атерли, нам надо поговорить без свидетелей.

– Ну что же. Все свободны, один пусть останется в коридоре – когда надо будет, сбегает за капитаном Дреббом. Итак?

– Герцог, я действительно не вправе отвечать на некоторые ваши вопросы. Это государственная тайна. Вы должны понять: мы с вами делаем одно дело: охраняем безопасность империи.

– Кто ваш начальник?

– Я не имею права…