– Шарлотта… – Он сделал шаг к ней, но она отпрянула. – Вы меня не так поняли.

– А что я должна была думать?

– Если я и повел себя эгоистично, то лишь потому, что хотел, наконец, сделать вас своей. Я ждал десять долгих месяцев.

– По вашему собственному утверждению, это была ваша инициатива. – Она направилась к двери, но Диринг преградил ей путь.

– Я понимаю, что должен был сказать вам сразу, но я не мог мыслить здраво, Шарлотта. Все мои мысли были только о вас. Вы завладели моими мыслями и лишили возможности думать. Когда вы наконец оказались в моей спальне и в моей постели, я оказался не в силах отпустить вас, пусть даже на время. Других оправданий у меня нет.

Его искренность произвела некоторый эффект, хотя, какой именно, Диринг угадать не мог. Но выражение ее лица немного смягчилось, хотя в глазах все еще горели искры гнева.

– Мы только несколько часов назад решили, что у нас не будет друг от друга секретов. – В ее голосе звучали боль и злость, что сделало его ложь и вовсе невыносимой.

– Давайте обсудим это позже, когда ваша сестра уйдет, – предложил он в надежде, что она сменит гнев на милость. – И я не хранил тайн. Ваша сестра только что приехала.

Ее взгляд говорил лучше всяких слов. Шарлотта несколько секунд пристально смотрела на мужа, потом процедила сквозь зубы:

– Мне нечего вам сказать.

– Найдется, – буркнул он.

– Сомневаюсь. – Она высоко подняла голову, развернулась и, поскольку путь в коридор закрывал Диринг, вышла через дверь, ведущую в ее спальню, и напоследок громко хлопнула ею, оставив мужа в одиночестве.

Шарлотта поспешила вниз к Хадсону, который стоял на страже у двери гостиной.

– У вас посетитель, миледи.

Хадсон – высокий презентабельный человек лет шестидесяти с небольшим – был идеальным дворецким. Его глаза были добрыми, лицо непроницаемым, а манеры – безупречными. Шарлотта считала, что он не может не замечать странностей брака хозяина. Было бы некорректно расспрашивать слугу о хозяине, но Шарлотта не единожды испытывала искушение, с которым ей с большим трудом удавалось справиться. Хадсон, определенно, знал все о ее муже… ну или, по крайней мере, больше, чем она.

– Моя сестра давно ждет? – спросила она Хадсона дрогнувшим голосом.

– Больше часа, миледи, – ответствовал Хадсон с тревогой.

Шарлотта побежала к двери гостиной. Если одна из ее сестер неожиданно явилась в Диринг-Хаус, это могло означать лишь одно: случилось что-то очень плохое. Да и она сама слышала, как Хадсон сказал Джереми, что гостья сильно расстроена. Злость на мужа вспыхнула с новой силой.

Шарлотта нашла сестру в гостиной. Ее лицо покраснело от слез, руки были крепко сжаты. Серый плащ сестры казался по-монашески строгим на фоне светлого интерьера гостиной. Шарлотта почувствовала страх.

– Что случилось? – Она закрыла дверь и подбежала к Луизе. – Кто-нибудь заболел? Что привело тебя сюда? – Она только несколько дней назад навещала родителей и собиралась написать матери, что Диринг согласился устроить небольшой обед. И вдруг ее сестра появляется перед ней с красными, опухшими от слез глазами. Что могло привести ее в такое состояние?

– Все здоровы. У всех все в порядке. Кроме меня. Обещай, что ты никому ничего не скажешь. – Луиза тряхнула головой, из глаз снова хлынули слезы. – Я не знаю, что делать и куда идти. Но сначала ты должна дать мне обещание, Шарлотта.

– Конечно. – Она взяла сестру за локоть и усадила на диванчик рядом с камином. Еще до того, как войти в гостиную, она попросила Хадсона принести чай и закуски и теперь надеялась, что он не заставит себя ждать. Луиза была бледна и сильно расстроена, но тепло не решит ее проблему. Да и чай тоже. Устроившись рядом с сестрой, Шарлотта ждала. Луиза была в смятении, и подгонять ее не следовало. Как только найдет в себе силы, сама все расскажет.

– Я не знаю что делать. – Луиза стиснула в руках подушку. – Я попала в беду, хуже которой нет ничего. Я ничего не могу сказать сестрам. Мама и папа отошлют меня, и я останусь одна в самый ужасный период своей жизни. И все потому, что я влюбилась… думала, что влюбилась. Я доверяла ему. И сейчас доверяю. Но теперь я не знаю… ничего не знаю.

– Помедленнее. Все будет хорошо. Расскажи мне, что случилось. – Шарлотта пыталась успокоить сестру, хотя ее уже охватили дурные предчувствия. Не так уж трудно понять, что может заставить родителей отослать дочь из дома.

– Сначала пообещай.

– Конечно, я обещаю. – Возможно, это не самое мудрое решение. Что, если ее изначальное предположение окажется неверным и Луиза признается в чем-то действительно ужасном, что невозможно изменить? Тогда Шарлотта попросит о помощи Диринга. Разумеется, когда разберется с их отношениями между собой. Эта мысль принесла с собой твердую уверенность, несмотря на недавнюю ссору.

– Я… – На лице Луизы отразился ужас, словно она готовилась признаться по меньшей мере в убийстве. – Я жду ребенка.

Шарлотта оказалась не готова к столь прямому заявлению, хотя всегда подозревала, что беззаботность Луизы не доведет ее до добра. Сестра жила сегодняшним днем, не думая о возможных последствиях своего поведения. По правде говоря, в глубине души Шарлотта предвидела именно такое признание, но услышать его оказалось совсем не просто. Она задумалась.

– Ты уверена? – Она изо всех сил старалась говорить ровно, не выдавая своих чувств.

Ирония судьбы. Младшая сестра уже познала мужчину, а ее собственное тело еще оставалось непорочным. Как она может помочь Луизе? Тут муж не поможет. Речь идет о доверии. Но как же все сложно! Ведь они только что договорились, что никаких тайн между ними не будет. Однако она должна сделать все возможное, чтобы облегчить положение Луизы. Отсутствие надежности не пойдет на пользу Луизе, независимо от того, как разрешится ситуация.

– У меня уже два месяца не было регулов, – сквозь слезы проговорила она. – Я пожертвовала свою добродетель и будущее человеку, который больше не хочет разговаривать со мной. Он исчез из Лондона. Я пыталась… Я старалась… Но так и не смогла его найти.

Раздался стук в дверь, и в гостиную вплыла миссис Хабблз, а за ней служанка с большим подносом. Его поставили на стол, после чего обе безмолвно удалились. Идеальные слуги.

– Налить тебе чаю? – спросила Шарлотта и поморщилась. Вопрос был глупым. Она обняла Луизу и позволила ей выплакаться. В конце концов, рыдания стихли.

– Ты его любишь? – спросила Шарлотта, хотя не могла себе представить физической близости с нелюбимым мужчиной. Именно поэтому ей обязательно нужно было перекинуть мост через эмоциональную бездну, которую Диринг создал в начале их брака. Сердце и разум нераздельны.

– Он великолепен, – с трудом проговорила Луиза и слабо улыбнулась. – Я не могла поверить, что он обратил на меня внимание. – Она высвободилась из объятий. – Из нас четверых я не та, кто привлекает внимание мужчин.