Лесные создания замедлили шаг и, наконец, остановились на краю открытого пространства. Ронин не мог оглядеться, но первые лучи дневного света уже освещали то немногое, что он мог видеть. Весело щебетали маленькие певчие птицы. Бесчисленные цветы сотен различных оттенков распустились тут и там на густой и высокой траве, колыхавшейся так нежно, как будто они манили вновь прибывших.

И снова покрытое листвой лицо предстало перед его пристальным взглядом. Улыбка, или щель, расширилась, и, к своему удивлению, Ронин увидел, как в ней расцвел маленький беленький цветочек. Слабое дуновение пыльцы выстрелило вперед, овеяв нос и рот человека. Ронин закашлялся. Закружилась голова. Он снова почувствовал движение существ, выносящих его на солнечный свет. Но прежде, чем хоть один луч смог коснуться его лица… волшебник упал в обморок.

Ронин был неправ. Большую часть времени Крас был в сознании. Слабый — да; почти позволивший темноте поглотить его — верно; но дракон-маг боролся со своим физическим и умственным истощением и, если не победил, то, по крайней мере, не потерпел полного поражения. Крас тоже заметил слежку в лесу, но он сразу признал слуг леса. Чувствами, все еще более сильными, чем у его товарища-человека, Крас понял, что ночные эльфы пришли на это место не случайно. Некая сила желала чего-то от воинов в доспехах, и не надо было много ума, чтобы понять, что он и Ронин были в этой игре трофеем.

Итак, дракон-маг вел себя тихо, несмотря на творящийся кругом хаос. Он заставил себя ничего не делать, когда отряд подвергся нападению, и обитатели леса украли его и Ронина из-под пристальных глаз ночных эльфов. Крас не ощущал чего-либо преступного в намерениях своих спасителей, но это не значило, что путникам не могли навредить позже, когда они прибудут на место. Он был бдителен во время лесной прогулки, надеясь, что от него будет больше пользы, чем в прошлый раз.

Но когда они достигли освещенной солнцем местности, он понял, что просчитался. Лицо появилось слишком быстро, слишком неожиданно дыхнуло на него. Как и Ронин, Крас упал в обморок. Но, в отличие от Ронина, он спал только несколько минут.

Удивительно, но его пробудила маленькая иволга, усевшаяся на его покрытое мантией колено. Это было так мило, что поразило дракона-мага. Он нечаянно вздохнул, заставив маленькую птичку вспорхнуть на нижние ветви.

Крас внимательно осмотрел место, в котором оказался. Похоже, что они с Ронином находились прямо посреди удивительной поляны, волшебной и древней, как драконы. То, что солнце светило здесь так ярко, что трава, цветы и птицы выражали такое спокойствие, не могло быть просто случайностью. Это место было избранным святилищем того, кого Крас должен был знать — но никак не мог вспомнить. Об этой проблеме он не обмолвился своему товарищу. Воспоминания Краса были пронизаны дырами. Он узнал ночных эльфов, но другие знания об обыденном полностью стерлись из его памяти. Когда он попытался сосредоточиться на них, дракон-маг находил только лишь пустоту. Он был столь же слаб умом, как и телом.

Но почему? Почему он пострадал сильнее Ронина? Хотя человеческий волшебник обладал внушительными способностями, Ронин был всего лишь хрупким смертным. Если кто из них и должен был быть разбит сводящим с ума полетом сквозь время и пространство, то это должен был быть младший из двух путешественников.

В тот момент, когда он подумал об этом, Крас почувствовал себя виноватым. Какой бы ни была причина того, что Ронин перенес их путь легче, Крас пристыдил себя за желание поменяться с ним местами. Ронин не раз жертвовал собой ради своего прежнего наставника.

Несмотря на огромную слабость и вялую боль, Крас встал. Он не заметил ни следа существ, которые принесли их сюда. Вероятно, они вернулись обратно, чтобы стать частью леса — буквально, пока вновь не будут воззваны к действию своим господином. Это были одни из самых слабых стражей леса, Крас хорошо знал это. Ночные эльфы расценивались как относительно несерьезная угроза.

Но что сила, правящая здесь, хочет от двух сбившихся с пути странников?

Ронин все еще дремал и, судя по своей собственной реакции на пыльцу, Крас ожидал, что сон его продлится еще достаточно долго. Ввиду отсутствия очевидной угрозы, он решился оставить человека спать, а сам пока исследовать границы их свободы.

Густой цветочный луг как забор окружал их покрытую мягкой травой полянку, и венчики цветов были направлены во все стороны. Крас приблизился к границе, внимательно наблюдая за цветами.

Когда до них оставался всего лишь шаг, они повернулись к нему, полностью раскрывшись.

Сию же секунду дракон-маг отступил назад… и цветы вернулись в свое прежнее состояние. Простая, деликатная стена мощных стражей. Он и Ронин были защищены от любой внешней опасности, и в то же самое время не могли стать причиной для беспокойств в лесу.

В своем нынешнем состоянии Крас даже не рассматривал вариант перепрыгнуть цветочный барьер. Кроме того, он подозревал, что таким образом он только развяжет руки какому-нибудь другому невидимому часовому, скорее всего уже не такому нежному. Оставался только один способ обратиться за помощью. Сберегая силы, он сел и скрестил ноги. Тогда, глубоко вздохнув, Крас взглянул на окружавшую его поляну еще раз… и сказал:

— Я хочу поговорить с вами.

Ветер подхватил его слова и понес их в лес, где они отзывались эхом снова и снова. Птицы притихли. Трава прекратила колыхаться.

Затем снова подул ветер… и послышался ответ.

— Тогда мы поговорим… — Крас ждал. Он услышал далекий тихий грохот копыт, как будто какое-то животное случайно оказалось здесь в этот важный момент. Он нахмурился, когда грохот стал ближе, затем заметил темную фигуру, мелькавшую между деревьев. Рогатый наездник на каком-то чудовищном коне?

Но когда существо достигло цветочных стражей, и солнце, как никогда яркое, полностью его осветило, дракон в смертной оболочке мог только разинуть рот, как простой человеческий ребенок, узрев невиданное зрелище.

— Я знаю вас … — начал Крас. — Я знаю о вас…

Но имя на ум ему так и не пришло, как и многие другие воспоминания. Он не мог даже сказать с уверенностью, встречался ли он раньше с этим мифическим существом, настолько огромны были провалы в его памяти.

— И я знаю кое-что о вас, — сказало возвышавшееся существо, торс которого принадлежал ночному эльфу, а нижняя часть была подобна оленю. — Но не так много, как хотелось бы…

Владыка леса перешагнул через препятствие из цветов, которые уступили ему дорогу, как верные собаки своему хозяину. Некоторые из цветов и трав даже мягко, с любовью ласкали четыре его сильные ноги.

— Я Кенарий … — произнес он небольшому существу, сидящему перед ним. — И это — мое царство.

Кенарий… Кенарий… отрывки легенд проскальзывали в изодранном разуме Краса, некоторые оседали, но большинство снова тут же забывалось. Кенарий. Говоривший с эльфами и другими лесными обитателями. Не бог, но… почти. Полубог. Столь же сильный, как и великие Аспекты.