Помощник милиционера вышел за ним.

– Кто такие? – спросил он. – Их тоже допросить нужно.

– Оу, – заговорила Вероника, – ноу! Я… мы играем! Мы перепутали балкон. Думали, тут живет мистер Травинский, и хотели сделать сюрприз его сыну. Сорри!

– Надо допросить, – настаивал помощник милиционера.

– Да перестаньте! – с досадой сказал Игорь. – Они же дети, просто играют. Только, девочки, игры у вас опасные какие-то. Заходите внутрь.

Мы вошли в комнату.

– На выход, – скомандовал нам следователь, – не отнимайте у меня время.

Игорь проводил нас к двери. Я успела взглянуть на листок с фотороботом, который помощник милиционера положил на стол, и чуть не ахнула. На нем был дядька, который делал зарядку на соседнем балконе! Как странно, что милиционеры его не заметили! Или мне померещилось сходство?

– Это он, – подтвердила Ника в коридоре, – я тоже заметила.

– Тогда они сейчас перейдут в соседний номер, – сообразила я, – давай опять ко мне? Перелезем и подслушаем допрос!

Но ничего не вышло, когда оказались на балконе моего номера, то увидели внизу наших родителей. Судя по выражению их лиц, они видели, как мы перелезали с балкона на балкон!

Папа помахал нам, чтобы мы спускались. Через несколько минут я и Вероника стояли возле родителей.

Папу Вероники я видела так близко впервые. Богатырь в стильном костюме для игры в гольф. Пшеничные волосы, густые усы и суровый взгляд из-под бровей. Я съежилась, но при взгляде на маму Вероники чуть не рассмеялась. Она надела ярко-розовый, с серебряной вышивкой спортивный костюм и походила на сверкающую новогоднюю игрушку. У всех в руках я заметила клюшки для гольфа.

– Хелло, дэдди! – небрежно бросила Вероника и, широко расставив ноги, встала к отцу вполоборота. Кулаки она выставила перед собой, а голову слегка наклонила.

– Для удара хорошо, для защиты слабовато, – улыбнулся ее отец и шутливо ткнул ее пальцем в бок.

«Кикбоксинг», – сообразила я. Не такой уж отец Вероники и суровый.

– Что ты там делала? – строго спросил меня мой папа.

– Мы… – Я запнулась и посмотрела с мольбой на подругу.

Ей всегда удавалось выкрутиться из подобных ситуаций, придумав изящное объяснение.

– Видите ли, мистер Арутюнян… – начала было объяснять Вероника.

– Спасибо, Вероника, – твердо сказал мой папа, – thanks a lot[10]. Но я думаю, нам с дочерью необходимо поговорить наедине.

* * *

Папа отвел меня в бар при гостинице и купил кофе латте[11]. Мы заняли самый дальний столик. Я опустила в чашку ложку и разрушила сердечко на поверхности кофе, которое бармен выложил корицей. Папа молча смотрел на меня и пил чай.

– Скажи мне, дочь, – наконец заговорил он, – что ты делала на балконе комнаты отдыха?

– Мы играли. В «Мафию».

– Ты ведешь себя вызывающе. Это может не понравиться.

– Кому? Тебе?

– Не только, – туманно ответил папа, – много кому.

– Но мы просто играли, пап. Мы с Вероникой…

– Кстати о Веронике. Твоей задачей было подружиться с этой девочкой. А не совершать необдуманные поступки вслед за ней.

– Почему?!

– Потому что Вероника тебе не ровня.

– Пап, так говорили в прошлом веке.

– Но с прошлого века мало что изменилось. Все равно существуют люди, которые зависят от других.

– И от кого зависим мы?

– От отца Вероники. Вообще-то я не хотел тебе рассказывать. Чтобы ты вела себя естественно. Но ты с естественностью перебарщиваешь. Поэтому слушай. В конце года отец Вероники с кем-то из коллег едет в Америку. Поскольку это длительная командировка, он хочет присмотреться к семьям своих сотрудников. Мне необходимо поехать с ним.

– А при чем тут мое поведение?

– Оно может ему не понравиться.

– Пап, но его дочка делала то же самое, что и я! А он улыбался!

– Одно дело – то, что делает собственный ребенок, и совсем другое – ребенок человека, с которым тебе, возможно, придется жить и работать бок о бок долгое время. Это не главная причина, но она может повлиять на ход событий. Я не хочу, чтобы выбрали Травинского.

– То есть вы с отцом Ботаника конкуренты?

– Да. Я, кстати, заметил, что ты сдружилась с сыном Травинского. Это бессмысленно. Все равно в Америку поедет только один из нас.

Иногда мне кажется, что мой папа – робот. Ну как можно так говорить: дружба – это бессмысленно? Я разозлилась.

– А дружба с Вероникой имеет смысл, да?

– Конечно. Вдруг все-таки выберут меня?

– И тогда я стану неплохой игрушкой для дочки твоего босса, да?

– Ты станешь ее подружкой, – поправил меня папа. – Ну все, мне пора. Пришел Травинский, надо обсудить с ним кое-что по работе.

Папа встал, помахал появившемуся в баре отцу Ботаника и уселся с ним за другой столик.

Я с горечью подумала, что папа привел меня сюда не для того, чтобы купить мне кофе латте или поговорить со мной о моих друзьях. Он просто скоротал время до появления в баре Травинского, а заодно прочел мне нотацию. Робот, он и есть робот!

Свое раздражение я перенесла на Веронику. Меня злило не то, что мой отец зависит от решения ее отца. Папа прав, всегда существовали те, кто зависит, и те, от кого зависят. Меня огорчило то, что я должна принимать это в расчет, а она – нет. Что Вероника может вести себя так, как хочет, а я должна предугадывать, понравится ли мое поведение ее папе или нет, поскольку от него зависит карьера моего собственного отца.

* * *

Эта несправедливость довела меня почти до слез. Поэтому, когда я встретила в холле Веронику, Славу и Ботаника, дожидавшихся меня на диванчике, я буркнула «Привет!» и отвернулась к аквариуму с осьминогом.

– Досталось от отца? – сочувственно произнес Слава.

Я пожала плечами.

– Почему твой дэдди так ведет себя? – возмутилась Вероника. – Ты живешь в свободной стране и…

– Хватит! – оборвала я ее. – Ты не в своей Америке. Давайте о деле.

Вероника обиженно поджала губы.

– Ты остановилась на том, как Игорь вас заметил, – подсказал ей Слава.

Мне показалось, что он смотрит на нее с восторгом. Я возненавидела и Славу. Не глядя в мою сторону, Вероника продолжила повествование. Я слушала вполуха. Во мне зрела неприязнь ко всем. Лишь Ботаник вызывал дружеские чувства. Наверное, потому, что именно с ним мне было запрещено дружить.