А я, Марточка, как вспомню себя в рыбкоопе за прилавком, — смешно и противоестественно. Номсен!

М а р т а. Слышать больше об этом не хочу!

Д у б к о. Да, спасибо тебе, наставила на путь.

М а р т а. Хватит, нет больше на тебе пятна, нет!

Д у б к о (огляделся, обнял). Эх, скорее б нам, Марта, крышу свою! Сколько ж так можно…

М а р т а. Я ли не хочу, Коленька? Ночью подушку грызу. Мой ты, вновь рожденный мой!

Д у б к о (ласково). Ну вот. А тянешь!

М а р т а. Будет в достатке кирпич, сама попрошу. Что мне сейчас начальник скажет? Кладовщица, знаешь положение.

Д у б к о. А сколько нам еще того кирпича? Тысяч пять. Одну наружную стенку подвести под крышу да две внутренние.

М а р т а. Не мучай душу, родной.

Д у б к о. И вхидчины и свадьбу отгуляли бы вместе, а?

М а р т а. Не могу я через совесть. Придешь вечером в степь?

Д у б к о. Извини, занят. У дружка одного день рождения.

Дубко уходит. Марта недоверчиво смотрит ему вслед.

Возвращаются  Ж е л е з н я к  и  С е р г е й.

Ж е л е з н я к. На пару вот Петровича искали. У себя прячешь?

Марта хмуро молчит.

Что хмаришься? Прискучила вдовья жизнь?

М а р т а. Никто и с доплатой не берет.

Ж е л е з н я к. Брось! Этакую жену и в лотерею не выиграешь. Вот жених тебе. Из Сибири прикатил.

С е р г е й. Ивашина. Сергей.

М а р т а. Стоян Марта. (Железняку). Боятся таких мужики. От профессии характер вредный.

Ж е л е з н я к (осторожно). Слышал я, будто дом строишь?

М а р т а. Сколько ж по двадцатке выкладывать за угол? Из моих-то восьмидесяти?

Ж е л е з н я к. А как вытянешь?

М а р т а. Кредит взяла. Начальник разрешил из экономии немного кирпича продать.

Ж е л е з н я к. Ой, дальний прицел у тебя, Марта! (Смотрит на часы). Обед кончился. Отпирай. А ты, Сергей, схоронись.

Сергей прячется за стену. Марта бьет в рельс, отпирает кладовку. Оттуда выходит  К а л и н а.

К а л и н а (трет глаза). Гм… Кончился обед?

Ж е л е з н я к. А у вас, Петрович, и не начинался? Опять всухомятку? Опять третью смену прихватывал?

К а л и н а. Чего опять? Один раз только сегодня.

Ж е л е з н я к. Шестьдесят лет вам, Петрович!

К а л и н а. Хоть у Марты спроси. В буфете обедаю. Высыпаюсь дома.

Ж е л е з н я к. Ваш секрет весь участок знает.

К а л и н а. Не буду больше, Дима, слово! Только ты начальнику «Водстроя»… Ни-ни! Кто днюет и ночует на работе — плохой руководитель. Такое теперь понятие.

Марта выносит из кладовки кувшин.

Ж е л е з н я к. Родничок секретный проведать?

М а р т а. У каждого — своя радость. (Уходит).

К а л и н а. Не люблю я, Дмитрий, когда не в свою смену приходишь.

Ж е л е з н я к. И Тоня моя не любит. Ругается.

С е р г е й (выходит из укрытия). А я так завалил бы начальника. За трое суток только раз и видел его дома.

К а л и н а. Сережка, тут?! Что ж не предупредил?

С е р г е й. Сам все облазил. С нижними чинами покалякал.

К а л и н а (Железняку). Моего комбата Максима Ивашины сын. На отцовскую могилку в отпуск приехал. У меня и остановился.

С е р г е й. Знает он уже все, Петрович. Вручил грамоты.

К а л и н а. А то, что первый на всем Енисее подрывник и выдающийся мастер взрывных работ, тоже знает?

Ж е л е з н я к. Промолчал из скромности.

К а л и н а (повел рукой). После Сибири, конечно, мизерия?

С е р г е й (в тон). Мизерия.

К а л и н а. Тихое местечко? Не тот масштаб?

С е р г е й. Не тот.

К а л и н а. А знаешь, за что я сегодня выговор схватил? (Подводит к плакату). За камень этот, будь он проклят!

С е р г е й. Вы тут при чем?

К а л и н а. Выговор получать — я всегда при чем. Шестой!

С е р г е й. А воду городу дадите — орден!

Ж е л е з н я к (смеется). Не улавливает он намеков. Нехватка людей в этом чертовом «Взрывпромбуме». И мастер там…

С е р г е й. Воробей? Общался. Воробей и есть.

К а л и н а. Ну так как же, Сережа?

Сергей смотрит с деланным удивлением.

Бум-трах-взрыв! Недельку-другую, а?

С е р г е й. Э, нет! Я приехал на теплое море косточки свои прогреть. Право на отдых!.. Сбегу я, Петрович. Через неделю у нас первую турбину пускают.

Ж е л е з н я к. Вторая будет. Третья.

С е р г е й. Никогда в жизни второй не видел.

Входит  М а р т а  с кувшином, наливает всем в кружки.

М а р т а. Ключевая вода всякую печаль разгоняет.

С е р г е й (чокнулся с Калиной). За орден ваш, Петрович!

Идут  д в а  б р и г а д и р а. Первый в тельняшке.

М а р т а. Бригадиры с бетонки. По мою душу.

1 - й  б р и г а д и р. Скобы для опалубки приготовила?

Марта кивает.

Вот рапорт от бригады, Яков Петрович. Мы первый куб закладывали, нам чтоб и последний был!

К а л и н а. Это уж, товарищи, кто раньше поспеет.

2 - й  б р и г а д и р. Вот-вот. Как бы не пришлось тебе тельняшку снимать. Уговор был!

1 - й  б р и г а д и р (у доски почета). Мой портрет! Других личностей не вижу. Слабаки вы, салаги, нас пугать!

2 - й  б р и г а д и р. А бычок-то наш на ярус вперед вышел.

1 - й  б р и г а д и р. Врешь! Сегодня сам смотрел. Зачем врешь?!

2 - й  б р и г а д и р. Руки убери. Моряк, а юмора не понимаешь.

М а р т а. Ну, чисто дети. Идите к окошку, выпишу вам, чего надо.

Марта идет в кладовку, бригадиры — за угол, к окошку.

К а л и н а (Железняку). Ну, чего не сидится дома?

Ж е л е з н я к. Почему Васильку моему отпуск не даете?

К а л и н а. За тем и пришел? Совесть у него в отпуске. На мне арматуру повезешь?

Ж е л е з н я к. Знаете же, мать умирает.

К а л и н а. Рак у нее. Чем поможет?

Ж е л е з н я к. Слезы материнские, ночные… Человеку одному помирать… Молчите? А если бы это с вашим сыном так?

К а л и н а (стоит отвернувшись). Иринка моя, в тридцатом менингитом заболела, только ходить начала… А тут меня срочно в райпартком. Сказать? Постеснялся. Двинули с братвой в Степное — крушить кулачье! Ночью хожу, курю-смалю… Постучат на рассвете в окошко, наган за пазуху, щуп — в руки и айда ямы с зерном ворошить… Вернулся, жена на могилку не повела. Не заплакала даже. Чужой ты нам с Ирочкой человек! Бросила меня, уехала… (Пишет на клочке. Зло). В приказ! Мать ему — родная, Советская власть — мачеха?! Стройка — дядя чужой?!

Ж е л е з н я к. Двадцать лет парню… Поздравляли вчера.

К а л и н а. Меня в двадцать из обреза поздравили. Вот сюда, в руку, навылет!

Ж е л е з н я к (смущенно, но твердо). Ну, ты вот что… Советскую власть со своим хозяйством не путай. Она-то как раз и лелеет человечье в человеке. (Помолчал). Прости, друг, дело такое… (Разводит руками).

М а р т а (выходит из кладовки). С каменщиками что делать будем? Кирпича — на два дня.

К а л и н а. Ко мне идемте.

Все проходят в конторку. Калина протягивает Марте бумагу.

М а р т а (прочла, завертела Калину). Это же весь поселок хватит закончить!

К а л и н а. А! Неделю перед богом этим кирпичным шапку ломал. В ресторан водил. Пить — пьет, а на мой наряд и не глянет. Стройки заводов ему, видишь ли, важнее!

М а р т а. Слыхать, холостой он… этот бог ваш?

К а л и н а. Директор с кирпичного? Холост.

М а р т а. Ну а я — молодая да завлекательная!

Ж е л е з н я к. Бесов своих выпустить хочешь?

С е р г е й. Что