Константин, неподвижно стоящий в самом центре холла перед широким телевизором, подошел почти вплотную к экрану. Его бледное лицо блестело от капель холодного пота, болотно-зеленые глаза, не мигая, пристально смотрели прямо на отца… нет, немного дальше.

— Однако личному водителю господина Блэкстоуна повезло гораздо меньше, — продолжала серьезным тоном и слегка притихшим голосом репортер. На ее месте замелькали кадры машин скорой помощи, носилки, прикрытые белой простыней, под которой скрывалось чье-то большое тело. Из-под белой ткани торчала лишь рука в порванном обгорелом пиджаке. Большие окровавленные пальцы были расслаблены, едва удерживая дорогой золотой браслет со стразами. — Это будет огромная потеря…

— Влад…, — тихо прошептал Константин, грубо откидывая назад вьющуюся каштановую челку. — Вот блин… но, как обычно, крепкое гоблинское зелье поставит его на ноги. Фу! От вони этого пойла и мертвый встанет!

Он резко обернулся — на его лице застыло выражение сильного шока, крайнего удивления и некоторого облегчения. Сама собой гудящая толпа студентов, которые громко обсуждали между собой происходящее, замолчала и расступилась, освобождая дорогу Фараону. Никто не хотел оказаться сейчас на пути этого самоуверенного наглеца… да еще с таким выражением лица, будто он только что разжевал свежий лимон.

Лишь только я имела глупость задержать на экране свой задумчивый взгляд, а именно — на той самой руке с золотым браслетом, что безжизненной плетью свисала из-под простыни. В самый последний миг, когда картинка уже сменялась другой, рука неожиданно зашевелилась и сильные толстые пальцы крепко сжали дорогой браслет в кулаке.

— Эй, Эванс, ты на что это так уставилась? — раздался ненавистный голос, заставивший меня вздрогнуть и посмотреть на Косту. Одетый в черные джинсы и кожаную куртку, которые он уже успел почистить от пятен кофе… или же переодел новые, парень шел прямо на меня, как торнадо на город. — Я бы на твоем месте внимательно посмотрел бы во-он в то место!

И моментально несколько десятков любопытных глаз уставились туда, куда указывал длинный музыкальный палец Косты — на главное табло, где отображались рейтинги каждого Факультета, а также отдельных студентов — самых лучших и самых худших.

Несложно было догадаться, что мой Экономический Факультет находился на самом последнем месте в рейтинге Академии, и это все из-за меня. Именно моя фамилия мелькала ядовито-красной строчкой в конце списка: с отрицательным рейтингом, трехэтажным долгом-штрафом и огромной жирной надписью «ОТЧИСЛЕНИЕ».

В толпе тут же раздались негодующие возгласы, что-то вроде: «из-за этой идиотки мы на последнем месте!», «из-за нее теперь Экономическому не дадут льгот на экзаменах!», «эта коза испортила нам рейтинг и скидки!» и даже «быстрей бы ее выгнали!».

Фараон у всех на глазах ловко запрыгнул на небольшую сцену, что была прямо здесь, в главном холле перед экраном огромного плазменного телевизора, и довольный повышенным вниманием почти пары сотен студентов Академии, принялся расхаживать по ней словно рок-звезда. Привычным самодовольным жестом он откинул челку назад, снял с плеч черную кожаную куртку и, не глядя, швырнул ее в зал, где ее тут же поймали знакомые, сильные и ловкие руки. Леон не отходил от своего маленького покровителя ни на шаг. Не желая дальше здесь оставаться и подвергаться насмешкам, я быстро направилась к высоким двустворчатым дверям — выходу из главного холла Академии

— Куда же ты бежишь, дурочка? — раздался за моей спиной громкий насмешливый голос Косты. — От меня не уйдешь! Забыла? Могу напомнить!

— Да пошел ты! — огрызнулась я, нехотя поворачивая обратно — мне совсем не хотелось, чтобы все присутствующие подумали, будто бы я испугалась этого щенка.

— Боишься меня? Правильно делаешь! — угорал Коста на сцене, ему нравилось «заводить» толпу. Он резко подбежал к краю сцены и закричал. — Что, народ, я и правда страшный? Дикий и жестокий, ха?

Взбудораженная толпа студентов отпрянула назад от сцены, Коста захохотал, довольный таким эффектом. Конечно же, его боялись, многие ненавидели, женская половина была в него по уши влюблена, а все парни — завидовали, копируя его манеры, стиль и походку. Никто не смел перейти ему дорогу, ослушаться или возразить. В общем, вся Академия разделилась на «влюбленных в Фараона» и «стремящихся быть, как Фараон». Моя проблема заключалась в том, что я не относилась ни к первым, ни ко вторым.

— Да, я жесткий! Да, я четкий! — продолжал декламировать со сцены Коста. Он даже где-то успел раздобыть микрофон. Его новая белая футболка и улыбка мерцали в такт цветам экрана за спиной. Я попыталась сосредоточиться на том, что там происходило. Странно, но перебитые пальцы на моей правой руке снова заныли, будто бы чувствуя близость моего злейшего врага.

Несколько десятков полицейских машин столпились на краю каменного обрыва, отвесной стеной открывающегося прямо в море.

— Неожиданный шокирующий поворот! Погоня внезапно закончилась прыжком неизвестного прямо в пропасть! — дрожащим от волнения голосом кричала в микрофон репортерша. — Смельчак, конечно же, погиб при падении с тридцатиметрового обрыва! Он выбрал жуткую смерть — разбиться о волны и прибрежные камни вдребезги, нежели сдаться полиции! Но постойте, почему же в морской пене не видно его останков? Почему на поверхность не всплывает тело? Где обломки мотоцикла или хотя бы шлем? Оставайтесь с нами! До следующего выпуска мы обязательно все выясним!

— Эй, ты что, оглохла, или не веришь своим ушам? — спрашивал меня Коста уже третий раз. — Я сказал, что сегодня у меня хороший день — мой отец остался жив, и это значит, что мне пока не придется заниматься его активами. Сопляк на мотоцикле, наверное, как-то узнал, что посмел подрезать тачку именно моего отца. Он тут же наделал в штаны и решил, что проще свернуть шею в море, чем ответить перед господином Блэкстоуном. Правильно сделал!

Толпа заулюлюкала. Я потихоньку попятилась к выходу.

— Стоять! — рявкнул на меня Коста, да так громко и резко, что я едва снова не выронила свой разбитый телефон. — Иди-ка сюда, если не боишься! Есть разговор!

Я сначала хотела ответить что-то вроде: «Тебе надо — сам и подойди!», но потом передумала. Не прошло и пары минут, как сильные руки Леона подсадили меня на сцену, легонько подтолкнув за мягкое место. Болван!

— Расскажи всем, что случилось сегодня в кафетерии! Что это ты вылила на меня кофе и потом посмела ударить! И все потому, что я не стал с тобой встречаться! Я послал тебя прямо в столовке после того, как ты сказала, что влюбилась в меня как дурочка! Извини, но ты слишком страшная! — ехидничал Коста в микрофон, толпа завороженно следила за каждым