Она незамужняя женщина. Имеются. И где тут криминал?

Лиля, ты вначале нас заинтриговала, а теперь повернула на все сто восемьдесят градусов. Как пони­мать? — нахмурился Турецкий.

Кроме документов, неплохо изученных мною, можно кое-что прочесть и по глазам того или иного человека, о многом догадаться по его поведению, невзначай брошенным словам, особенно когда обстанов­ка располагает...

Судя по семейным фотографиям, обстановка рас­полагала, — обронил Слава.

Располагала, — подтвердила Лиля. — Я говори­ла вам, Александр Борисович, что Лариса Ивановна человек толковый. Возможно, я вызвала у нее какие- то подозрения. Потому она, вероятно, так облегченно н вздохнула, когда я уходила от нее.

И помогла устроиться в нашу следственную часть, ко мне в помощники? Неувязочка!

Но разве она могла предполагать, что убьют Кузьминского, что дело поведете вы и тут же возникнет Саргачев? А Валерий — это уж совсем близко от нее. Ближний, как говорится, круг.

Госпожу Стрельникову никто ни в чем не подозревает – нет оснований, —возразил Турецкий. — Но согласись, она не очень-то разборчива в связях, друзья вице – премьера, мягко говоря, не шибко подходят к роду ее деятельности. Редактор издательства, он же сотруд­ник ФСБ, спецкор телевидения и по совместительству «король казино»... А откуда взялось это ее прозви­ща — Мата Хари?

Однажды она заказала в Белых Столбах кинокар­тину с Гретой Гарбо в главной роли и пригласила на просмотр всех сотрудников...

Понятно, — сказал Турецкий и обернулся к Грязнову. — Ты подумал, по какой причине «король» стал особо приближенным?

Госпожа Стрельникова создает «королю» имидж спецкора телевидения, но на более высоком уровне.

Для чего?

Время покажет, — уклончиво ответил Слава.

Я свободна? — спросила Лиля.

Иди, Лиля, иди.

Да переоденься! — как бы шутя крикнул ей вслед Грязнов. — В прокурорской форме ты мне всю «мали­ну» распугаешь!

Отвык ты от баб, Грязнов, — обернулась в дверях Лиля. — А это для здоровья мужчины о-очень вредно!

Чего это она? — глядя на закрывшуюся дверь, спросил Грязнов.

Сам слышал.

Ну баба! — восхитился Слава. — Сквозь землю видит!

Ты тоже шагай, — сказал Турецкий.

Есть у тебя русско-китайский разговорник?

Спасибо. Напомнил. У Кости лежит.

Захвати два экземплярчика.

Ты что, в самом деле летишь?

Послезавтра. Ночным. Я тебе, дружище, мешать не буду, — улыбнулся Слава. — И по-китайски чири­кать буду получше, чем твой Саргачев! Лететь долго.

А загранпаспорт? Виза?

Грязнов вытащил из кармана смокинга паспорт, в который была вложена виза, и старшему следователю по особо важным делам пришлось только развести руками.

1

Примерно через месяц после назначения вице-премьером Лариса Ивановна, сидя в кабинете, просмат­ривала список посетителей — был приемный день. В глаза бросилась знакомая фамилия. «Саргачев Вале­рий Степанович. Полковник внутренней службы».

— Пригласите Саргачева, — нажав кнопку вызова, приказала Лариса.

В кабинет вошел крепкого сложения полковник с орденами и медалями на груди, с бледным лицом, ка­кое бывает у людей, подолгу не бывающих на свежем воздухе.

— Здравствуй, Валера, — поднимаясь из-за стала и подходя к мужчине, сказала Лариса.

— Здравствуй.

У нее вдруг возникло желание обнять друга детства но, глянув в строгие, почти мрачные глаза офицера. Лариса даже несколько смутилась, села за стол, отели задать вопрос. Валера опередил ее.

— Мне нужна работа, — сказал он.

— Ты в отставке? — спросила она, садясь и пригласила его в кресло напротив.

— Нет.

— Знаю, работал в системе МВД, вижу — воевал, — кивнула Лариса на ордена и медали. — Что тебя инте­ресует конкретно?

Конкретно меня интересует Восток. Я владею китайским. Если помнишь.

Я ничего не забыла, Валерий. Хорошо, позвоню кое-кому...

Кое-кому я могу позвонить и сам. Необходим раз­говор с министром внутренних дел, — перебил Сарга­чев, глядя прямо в глаза вице-премьера.

Теперь Лариса почувствовала не смущение, а нечто похожее на растерянность, на оцепенение — до того был глубок и всепонимающ взгляд полковника.

У тебя есть предложение? — беря себя в руки, спросила она.

На Огарева, шесть, в управлении международ­ных связей освободилась должность специалиста по Ки­таю и Гонконгу. Претендентов много. Должность на­зывается: «начальник отдела по странам Азии».

Где твое личное дело? — помолчав, задала вопрос Лариса.

В управлении кадров МВД.

Хорошо, я поговорю с министром, — сказала Стрельникова.

Саргачев поднялся, козырнул, повернулся и пошел к двери.

Валерий Степанович! — окликнула полковника хозяйка кабинета. — Вас не интересует этот разговор и ответ министра?

Адрес тот же, телефон прежний, — ответил Сар­гачев и вышел.

«Черта тебе лысого, а не ответ!» — в сердцах поду­мала вице-премьер.

Она закурила, нервно зашагала по кабинету. Такой встречи с другом детства Лариса явно не ожидала. Что это? Самомнение, гордость, своего рода защита от уни­жения — ведь пришел он все-таки не требовать, а про­сить. А она тоже: «Я ничего не забыла, Валерий...» И разумеется, он вспомнил Крым, деревянный домик в Коктебеле, куда они махнули вдвоем после студенчес­кой вечеринки, и разумеется, между ними было все, что случается с молодыми, полными энергии людьми. Нет, Саргачев не из тех, кто использует давнее чувство жен­ской слабости, а то, что это была всего лишь слабость, он смог убедиться почти сразу по возвращении в Москву: Лариса вела себя так, словно ничего и не произошло, тут же заведя новый роман с внуком маршала Подгорбунского. Однажды Валерий увидел в вечернем сумраке своего двора целующихся Ларису и этого внука, влепил девушке звонкую оплеуху, подождал ответных действий маршальского отпрыска, не дождался, ушел и уже боль­ше никогда не подходил к ней. А после получения дип­лома уехал с отцом в Китай. И теперь, припомнив мрач­ные, глубокие глаза полковника, короткие рубленые фра­зы, больше похожие на команды, чем на просьбы, Лариса поняла, что перед ней стоял, мужчина, каких она не видывала давно, решительный, много переживший, ко­торому в принципе все равно — позвонит она министру или не позвонит, он не пропадет и без помощи вице-премьера. Женским чутьем она смутно ощутила, что в ее жизнь ворвался человек, на которого можно положить­ся, который все поймет и, если потребуется, защитит, хотя бы и ценой своей жизни...