Толпа застыла в шоке.

Бармен Чебурашка первым пришел в себя. Он выбрался из-за стойки и радостно засветил перед всеми свой стальной прикус:

— Чужак победил! Мой сын прошел испытание! Мой сын — настоящий мужчина!

Держась за горло, Дан просипел:

— Отпустите моих друзей.

Чебурашка подал знак, и «варягов» освободили.

— Что ж, я тоже всегда держу слово. — Капитан подводной лодки, никого не дожидаясь, первым двинул к выходу из «Ржавого якоря».

За ним потянулись члены его экипажа и диверсанты.

— Ты дал мне шанс. Почему? — Перемахнув через столы, Данила догнал капитана.

В ответ он услышал:

— Наш врожденный прищур — от снежной белизны и бурь.[14]

— Чего?

— Того. Терпеть не могу узкоглазых. Да и я был уверен, что ты не справишься.

В прогнивших деревянных бортах зияли дыры. На корме едва просматривалась надпись «ЗАПАД». На палубу вела лестница в два пролета с поручнями; все проржавело, на шхуну только крысы подняться смогут… Печальное зрелище — самое обычное в том мире, что достался Дану и его сверстникам в наследство. Удивление и даже неприятие у них вызывает крепкое, новое или хотя бы капитально отремонтированное.

«Варяги» подошли к пристани вслед за подводниками и проследовали вдоль чугунного литого забора, выкрашенного в черный. Забор с литыми же якорями был Ашоту по грудь — и толстяк, конечно, не преминул подобраться к нему и плюнуть вниз. А еще он постучал кулаком по фонарному столбу.

— Головой лучше. — Мариша взяла Данилу под руку.

— А с шишкой ты мужу понравишься? — парировал Ашот. — Иди ко мне, постучу… Эй, капитан, что-то тут совсем мрачно. Ты куда нас завел?

Не оборачиваясь, подводник обронил:

— Тут когда-то генсеков встречали. И коль им сгодилось место, тебе и подавно сойдет.

Пристань продувалась промозглым ветром. Тут и там стояли двухсотлитровые бочки из нержавейки для транспортировки пищевых продуктов, нынче применяемые иначе — в них жгли костры. Закутанные в фуфайки автоматчики подбрасывали в емкости всякий мусор: лысые покрышки, плавун с берега, еще какую-то чадящую дрянь… Оребренные бочки из-под дизтоплива и битума тоже годились для обогрева — стань рядом, растопырь пальцы над дымом, точно собираешься хорошенько прокоптить их и употребить как закусь, и наслаждайся…

От голода чего только в голову не придет.

«Варягов» встретили подозрительными взглядами. Разве что Маришу рассмотрели трепетно, с вожделением — что Даниле очень не понравилось. Он ведь безоружен и после включения и схватки с Добрыней едва на ногах держится. Так что защитник из него сейчас как из навоза снаряд.

Помимо «калашей», у охраны имелись тяжелые пулеметы, установленные на мешочных баррикадах. Приметил еще Дан тубы гранатометов на плечах и парочку огнеметных точек. Царский дворец охранялся хуже, чем пристань.

Ага, а вот и лодка.

— Однако немаленькая. — Ашот присвистнул.

Такое проявление восторга пришлось подводникам по душе. Один из них гордо выдал:

— Сто шестьдесят метров длина, шестнадцать ширина. Двадцать девять узлов под водой, пятнадцать — скорость надводного хода.

Белое полотнище, пересеченное синим диагональным крестом, трепетало на мачте ходового мостика. На легком корпусе кое-где не хватало целых пластов резинового противогидроакустического покрытия. Судя по тому, как лодка выглядела, не затонула она до сих пор лишь чудом.

— А как эта дура ездит? — поинтересовался Ашот как бы между прочим, пошутил типа. — Где тут бак вообще? Куда бензин заливать?

Данила хмыкнул, Мариша улыбнулась. А вот мореманы шутку не оценили. Офицеры преклонных лет не сочли возможным вступить в полемику с сухопутным крабом, зато мальчишка в черной шинели, побагровев, выплюнул из себя слова вперемешку со слюной:

— Бензин?! Какой еще бензин?! У нас ЯЭУ с водо-водяным реактором на тепловых нейтронах! У нас блочная одновальная ПТУ! И еще два подруливающих погружных гребных электродвигателя!

— Так погружных или подруливающих? — невинно уточнил Ашот. — Это с механической коробкой? Или с автоматом?

На это хамство мальчишка не нашелся что ответить, а Гурбан велел Ашоту устроить себе минуту молчания, нет, лучше пять минут, или же аналогично почтят память толстяка, ибо он, Гурбан, за себя не ручается. Даниле тоже показалось, что однокашник перегнул палку, бестактно назвав «дурой» лодку, в пусковых шахтах которой располагаются два десятка БРПЛ «Булава».[15]

— Прошу на нашу дуру! — Капитан указал на трап.

Первым двинул рядовой Петров, за ним — Гурбан, потом Ашот, татарин и Мариша. Колонну замыкал Данила. Под трапом плескалась черная вода, от нее тянуло сыростью.

Неподалеку у причалов стояли буксиры с оранжевыми спасательными кругами на ограждении надстройки и с автоматическими гранатометами АГС-17 и зенитками ЗУ-23 на палубах. На ближайшем судне рядом с андреевским стягом реяло черное полотнище с белым черепом и скрещенными костями — это типа военно-морской юмор?

Встречали прибывших офицеры, поверх черных шинелей на них были ярко-оранжевые спасательные жилеты.

— Принимайте гостей дорогих. — Ашот по приказу Гурбана хранил молчание, а вот рядовому Петрову никто рот не затыкал. — Просим любить и жаловать!

Словно отозвавшись на его просьбу, у причала возник гейзер. Из фонтана выпрыгнула черная, как ночь слепца, тварь, блеснули клыки — каждый с указательный палец Данилы. Отнюдь не легенькая туша врезалась в трап, от чего тот содрогнулся и накренился. Тварь попыталась ухватиться за деревянный настил, когти оставили глубокие царапины, но не тут-то было — она сорвалась, ухнула обратно в воду. И вроде порядок, атака не удалась, да только «варяги» едва устояли. Кроме Мариши. Ойкнув, она с плеском погрузилась в волны.

Только что у бочек было не протолкнуться. Миг — и никто уже не протягивает к огню руки. Грохот ботинок, отрывистые команды, бойцы рядом, автоматы наведены на волны, слышны щелчки предохранителей. Еще секунда — и…

Данила рыкнул что было сил:

— Не стрелять!!! Там моя жена!!!

И прыгнул в воду.

Падая, он успел подумать, что автомат ему не помешал бы, а потом — что от «калаша» под водой толку нет. И тут его обожгло холодом так, что сердце на секунду-две остановилось. Под водой он развел руки, открыл глаза. Наверху, у самой поверхности, плясали блики от пламени в бочке, стоящей у края причала. Где Мариша?! Что с ней?! Данила завертел головой, высматривая верную подругу. Мутная вода достаточно освещалась, чтобы он увидел Маришу метрах в трех от себя. Она не спешила подняться на поверхность, как то велел инстинкт существа, дышащего легкими, а не жабрами. Значит, не испугалась, трезво оценила обстановку, суетиться не будет — движения выверенные, ничего лишнего.