Теоретически я со вчерашнего дня знала, что это, скорее всего, произойдет. Однако ожидать чего-то — одно дело, а видеть, как это происходит у тебя на глазах, — совершенно иное; это все равно что сравнивать страшный сон с реальностью. Два полицейских прошли мимо меня и остановились по обе стороны от Питера. Питер догадался, что они намерены сделать, и, передав мне ордер на обыск, протянул руки.

На его запястьях защелкнули наручники. Питер был смертельно бледен, но держался спокойно.

Один из полицейских снова открыл входную дверь. Они явно намеревались увезти его прямо сейчас.

— Позвольте, я принесу ему пальто, — попросила я Морана. — На улице холодно.

В вестибюле появились Джейн и Гэри Барр.

— Я принесу, миссис Кэррингтон, — дрожащим голосом сказала Джейн.

— Куда вы собираетесь везти моего мужа? — спросила я Морана.

— В окружную тюрьму.

— Я поеду следом на своей машине, — сказала я Питеру.

— Миссис Кэррингтон, я советовал бы вам немного подождать, — произнес Моран. — С мистера Кэррингтона должны снять отпечатки пальцев и сфотографировать. Пока это не будет сделано, вас к нему не пустят. На три часа назначено заседание у судьи Харви Смита. На нем вашему мужу будет официально предъявлено обвинение. Тогда же будет назначена сумма залога за освобождение до суда.

— Кей, позвони Винсенту и скажи, чтобы был готов внести залог, — попросил Питер.

Полицейские сделали Питеру знак выходить, и Гэри Барр накинул ему на плечи пальто, а Питер наклонился поцеловать меня. Губы у него были ледяные.

— Увидимся в три, Кей. Я люблю тебя, — произнес он хрипло.

Моран и один из полицейских повели его прочь. Когда дверь за ними закрылась, я осталась стоять столбом, не в силах пошевелиться.

Атмосфера изменилась. В вестибюле осталось еще человек шесть полицейских. Пока я хлопала глазами, все, кроме женщины, натянули полиэтиленовые перчатки: начинался обыск дома. Лай собак снаружи стал слышен громче; полицейские приступили к обыску участка. Я почувствовала, как Джейн Барр взяла меня за локоть.

— Миссис Кэррингтон, идемте на кухню, — предложила она.

— Я должна позвонить Винсенту. И адвокатам.

Собственный голос показался мне каким-то чужим, низким и одновременно пронзительным.

— Я детектив Карла Сепетти, — довольно учтиво представилась женщина-полицейский. — Прошу вас троих держаться вместе. Я останусь с вами. Если хотите, можете подождать на кухне, пока не закончится обыск остального дома. Потом нам придется переместиться в другое помещение. Кухню тоже будут обыскивать.

— Позвольте, Джейн приготовит вам что-нибудь поесть, миссис Кэррингтон, — настойчиво предложил Гэри Барр.

«Почему-то считается, что еда помогает успокоиться и придает сил в пору испытаний, — промелькнула у меня нелепая мысль. — Они пытаются накормить меня по той же самой причине, которая побудила меня впихнуть в Питера тост».

Я кивнула и в сопровождении Барров двинулась по длинному коридору в кухню. Детектив Сепетти последовала за нами. Мы прошли мимо библиотеки Питера. Ее уже обыскивали двое полицейских: один снимал с полок книги, другой рылся в столе. Мне вспомнилось, какой умиротворенный вид был у Питера в тот день почти четыре месяца назад, когда я сидела вместе с ним в этой комнате, восхищаясь ее обстановкой.

Очутившись на кухне, я попыталась выпить чашку кофе, но рука у меня так дрожала, что кофе выплеснулся на блюдце. Джейн на миг положила руку мне на плечо и быстро заменила испачканное блюдечко чистым. Я представляла, как она любит Питера. Она ведь знала его еще мальчишкой, лишенным материнской ласки. У нее тоже разрывалось сердце.

Я набрала номер Винсента Слейтера. Он воспринял новость хладнокровно.

— Это неизбежность, — сказал он спокойно. — Не волнуйтесь, уже к вечеру он будет дома, даю слово. В Нью-Джерси судья обязан предложить выпустить подозреваемого под залог. Разумеется, они назначат сумму в несколько миллионов, но мы найдем деньги.

В девять должны были приехать адвокаты. Почему-то из всех троих я позвонила Коннеру Бэнксу.

— Мы это предвидели, Кей, — заявил тот, — но я представляю, как тяжело сейчас вам обоим. Мы получим копию ордера на арест и в три часа вместе с Маркинсоном будем в суде. Там и встретимся.

Я повесила трубку и подошла к окну. Снег с дождем обещали только днем, но, когда я выглянула на улицу, уже начало моросить. Потом в стекло полетели хлопья мокрого снега.

— По-моему, я где-то читала, что в дождь собаки не могут ничего учуять, — сказала я детективу Сепетти.

— Это зависит от того, что они ищут, — ответила та. — Если так будет продолжаться, придется увести собак.

— И что же они ищут? — спросила я.

Вопрос прозвучал гневно. Мне очень хотелось спросить: они что, считают Питера серийным убийцей и рассчитывают отыскать в поместье еще десяток-другой трупов?

— Я не знаю, миссис Кэррингтон, — ответила женщина спокойно, и я посмотрела на нее.

Ей было лет, наверное, под пятьдесят. Ее короткие, до подбородка, каштановые волосы лежали легкой волной, и это слегка облагораживало ее круглое лицо. На ней был темно-синий жакет и черные брюки. Единственным украшением, которое я смогла разглядеть, были небольшие сережки в форме буквы «X», хотя она наверняка должна была носить часы, только они скрыты под рукавом.

Обращать сейчас внимание на такие мелочи, абсолютно неважные и несущественные, было просто нелепо. Я отвернулась от окна. В кухне был установлен маленький телевизор, и я включила его как раз в тот момент, когда показывали, как Питер выходит из полицейской машины и его ведут в окружную тюрьму.

— По сведениям нашего источника, против Кэррингтона, который сегодня был арестован по обвинению в убийстве, продолжают появляться все новые и новые улики, — сообщил с экрана репортер. — Бывшая горничная Кэррингтонов, Мария Вальдес Крус, не только призналась, что сказала неправду, когда заявила, что видела сорочку Кэррингтона в корзине для грязного белья, но и представила доказательства, что отец Кэррингтона заплатил ей за это пять тысяч долларов.

Я выключила телевизор.

— Боже мой, — воскликнула Джейн Барр. — Я этому не верю. Быть такого не может. Старый мистер Кэррингтон был честным человеком. Он никогда не стал бы никого подкупать.

Даже ради спасения родного сына? Как бы поступила я, окажись на его месте?

Пожалуй, я не знала ответа.

Элейн Кэррингтон еще нежилась в постели, когда в дверь ее дома позвонили. Было чуть больше половины седьмого. Перепугавшись, Элейн накинула халат и поспешила открыть дверь. «Неужели что-то с Ричардом? — мелькнула у нее лихорадочная мысль. — Но ведь он же вовремя погасил долги!» С ужасом ожидая услышать самое страшное, она распахнула дверь.