Бледный, злой, Рафаэль бросил телефон на кровать и подошел к окну. Он стоял на этом самом месте вчера, как раз после того как они занимались любовью. Закрыв глаза, он мог представить все в мельчайших деталях. Ева сидела на кровати в том платье, ее лицо было нежным и мягким, когда он рассказал о смерти матери. Ее глаза излучали любовь. А он был таким идиотом, что не смог разглядеть этого…

Рафаэль сжал кулаки и прижал их к стеклу. Нет! Не обманывай себя!

Он все видел. Но боялся признаться себе, что испытывает то же самое…

— О боже! — Его голос разрезал тишину комнаты. Как же долго он судил о людях по себе! Рафаэль вспомнил, с каким чувством Ева произнесла: «Если бы он любил ее, то защитил бы»…

Он все сделал не так.

Рафаэль любил Еву, но не защитил ее, а лишь причинил ей боль.

Бросая одежду в чемодан, он лишь надеялся, что успеет извиниться.

* * *

Улицы Флоренции были пусты, когда рано утром Рафаэль ехал в сторону квартиры Люки. Он проскакивал светофоры и слишком быстро сворачивал на поворотах. Ему плевать было на полицию. Марко все уладит.

Если Люка хоть пальцем тронул Еву… Рафаэль проехал весь город с этой мыслью. Уже подъезжая к дому брата, Рафаэль почти обезумел от адреналина и недостатка сна.

Мужчина нажал кнопку домофона.

— Рафаэль ди Лазаро. Боюсь, мне срочно нужно увидеть брата. Наш отец…

Консьерж, не задавая лишних вопросов, пропустил Рафаэля в дом. Он прочитал все о болезни Антонио в газетах и теперь с готовностью выразил свое сочувствие.

— Спасибо, — поблагодарил его Рафаэль. — Простите — я все еще немного в шоке — не подскажете номер квартиры моего брата?

— Он живет в пентхаусе, синьор.

Рафаэль удержался от гримасы. Следовало бы догадаться, что Люка займет самую большую квартиру в доме.

Лифт ехал, кажется, целую вечность. В его зеркале Рафаэль с трудом узнавал свое лицо. Он словно постарел лет на двадцать с тех пор, как в последний раз видел Еву. Щетина покрывала подбородок и скулы, а под глазами возникли мешки, совсем как у Каталины. Голубая рубашка еще не просохла от ее слез. Ева плакала не так…

Господи, только бы она была там!

Двери лифта распахнулись. В холле была только одна дверь.

Люка был изумлен, увидев на пороге брата.

— Рафаэль… мило, что ты решил зайти ко мне! Странное время выбрал, но все же…

Рафаэль отодвинул Люку и прошел внутрь.

— Где она?

— Кто — она?

— Ева.

— А! Прекрасная Ева! Боюсь, ты упустил ее. К этому времени, — Люка взглянул на часы, — она уже, наверное, села в Хитроу. Мы остановились здесь на несколько часов перед полетом, чтобы убить время. — Люка неприятно рассмеялся. — И я очень этому рад! Полагаю, мне следует тебя поблагодарить, большой брат. Ты ее прекрасно обучил.

— Я тебе не верю.

— В чем? Что она сейчас летит в Лондон? Может, позвонишь в Британские Авиалинии? Не помню точно номер рейса, но…

— О, я проверю, не сомневайся.

— Так значит, ты не веришь, что Ева решила попрактиковать на мне свои новые умения? — Люка выглядел исключительно довольным собой. — Раз уж ты проделал такой путь, думаю, ты заслужил увидеть фото.

Рафаэль уже думал уйти, но тут Люка достал несколько полароидных снимков. На них была блондинка, обнаженная, в чулках и туфлях на высоченных каблуках.

И эта блондинка — Ева!

— Они немного нестандартные, знаю, но довольно милые…

В следующий момент кулак Рафаэля ударил Люку в лицо. Тот пошатнулся и упал. Перешагнув через тело брата, Рафаэль вышел, даже не оглянувшись. Только выйдя из лифта, он понял, что его рука вся в крови.

Лондон. Шесть месяцев спустя

— Вот она и решила, что ты могла бы написать об этом статью. Что ты об этом думаешь? Ева? Ева!

Девушка перевела взгляд с бутербродов на Лу, которая удивленно уставилась на нее.

— Прости… что ты сказала?

— Марисса. Она хочет, чтобы ты написала пару тысяч слов для журнала о беременности в одиночку. О матерях-одиночках написано очень и очень много, но совсем мало о том, каково это — одной переносить беременность.

— Возможно, потому, что обычно рядом с женщиной всегда кто-то есть?

Лу пропустила это замечание мимо ушей.

— Начни с того момента, как купила тест на беременность. Ну знаешь, смешанные чувства и все такое. Кому ты сказала в первую очередь. И как выбирала отца для будущего ребенка. У этой статьи большое будущее, Ева… Нужно просто добавить позитивных сторон.

Ева отпила чаю, надеясь, что он поможет ей проглотить комок, застрявший в горле и возвещающий о приближении слез. Снова. Кто бы мог подумать, что в человеке столько слез?

— Нет ничего такого, что мог бы сделать твой мужчина, что недоступно лучшей подруге или врачам.

Ева закрыла глаза. А как насчет искреннего «Ты такая красавица!» по утрам? А что сказать по поводу нежных объятий ночью, если не можешь уснуть?

Мужчина за соседним столиком закусочной, в голубой рубашке и в компании темноволосой девушки, напомнил Еве Рафаэля.

Почему-то последние полгода все напоминало ей о нем.

Малыш выбрал именно этот момент, чтобы толкнуть маму, и Ева приложила ладонь к животу. Рафаэль, скорее всего, даже не думал о ней с тех пор, как она уехала из дворца. А для нее… Забыть его невозможно. Никогда она его не забудет.

— Так ты напишешь статью, да? Крайний срок сдачи — через неделю, начиная со среды.

— Я не могу.

— Ева, ты должна! — Лу чуть не подавилась своим латте. — Это отличная возможность подзаработать денег на рождение малыша и помочь женщинам, которые оказались в подобной ситуации. Хорошо, забудь о позитивных сторонах. Говори о трудностях. Как ты переживала, что твое несчастье отразится на ребенке. Как размышляла, что сказать малышу о его отце, когда он подрастет.

— Прости, Лу. Я, правда, не могу. Я получила уведомление в суд над Люкой ди Лазаро. Я улетаю в понедельник.

— О господи! Ты должна была сказать мне.

— Там еще не уверены, потребуются ли мои показания. Но прокурор хочет, чтобы я была во Флоренции. На всякий случай.

— Ты будешь давать показания из-за Элли?

Ева пожала плечами, рисуя кончиком ложки звездочки из пролитого чая.

— Не знаю. Я послала во Флоренцию фото Элли, которые она присылала вместе с письмами, чтобы судья мог сравнить их с ужасными снимками, найденными в квартире Люки. Но от меня могут потребоваться показания о том, что случилось по возвращении из Венеции. Хотя я уже все рассказала в полиции.