жизни лечь в кровать с другим человеком, практически незнакомцем — и не с целью заняться сексом. Oh merda.

Закрутив кран с водой, Аддамс в очередной раз мысленно повторяет, что тяжёлые времена требуют решительных мер, и тянется к огромному белому полотенцу. Мягкая пушистая ткань надёжно скрывает обнажённое тело, даруя призрачное ощущение комфорта.

Сделав глубокий вдох, словно перед решающим шагом в пропасть, она осторожно открывает дверь ванной — и невольно вздрагивает, когда немигающий взгляд угольных глаз падает на чертова профессора. Торп, облачённый только в тёмные пижамные штаны, сидит на диване в гостиной, уткнувшись в экран ноутбука.

— Что ты тут делаешь? — вопрос слетает с губ раньше, чем Уэнсдэй успевает подумать. Всего минуту назад она была абсолютно уверена, что он крепко спит в своей постели — и тут такая неожиданность. Oh merda, а что, если он только притворялся спящим? Что, если он прекрасно слышал, чем она занималась, прежде чем пойти в душ?

— Что, прости? — Ксавье выглядит совершенно безмятежно, и мимолётное волнение слегка утихает. Похоже, он и впрямь не заметил ничего подозрительного в её поведении. Или просто очень умело притворяется. Сложно сказать наверняка, чертовски сложно.

— Я… — Аддамс невольно запинается и выдерживает короткую паузу, тщательно взвешивая каждое слово. — Я думала, ты спишь. Не хотела будить.

— Спасибо за заботу, — он кривовато усмехается самыми уголками губ и снова переводит взгляд в экран ноутбука. — Я проснулся и уже решил, что ты сбежала… Пока не услышал шум воды в ванной.

— Почему я должна была сбежать? — она тщательно старается придать своему голосу необходимую степень растерянности.

— Потому что ты проделала это уже дважды.

Аргумент более чем резонный.

Уэнсдэй снова умолкает на несколько секунд, быстро обдумывая наиболее пригодную линию поведения — но отвечать ей не приходится.

— Иди спать, уже поздно, — совершенно равнодушным тоном предлагает чертов профессор, не отрывая от ноутбука пристального взгляда. Настолько внимательного и сосредоточенного, что она невольно задаётся закономерным вопросом — что же именно он там изучает. Ей определённо стоит попытаться взломать пароль. — Я поработаю ещё немного и тоже приду, договорились?

— Конечно, — Аддамс кивает с самым безразличным видом, стараясь ничем не выдать своей чрезмерной заинтересованности. Не без труда выдавив слабое подобие улыбки, она поправляет полотенце на груди и уже делает несколько шагов в сторону приоткрытой двери в спальню, но останавливается, краем глаза заметив направленный на неё цепкий взгляд.

— В комоде есть одежда, — буднично сообщает Ксавье, неопределённо махнув головой в сторону двух одинаковых комодов, которые она тщательно обыскала двадцать минут назад. — Можешь взять оттуда футболку.

Обострённое шестое чувство, которое Уэнсдэй предпочитает называть детективным чутьём, сиюминутно распознаёт двойной смысл в его ровных интонациях.

Впрочем, нельзя исключать, что ей просто показалось. Но даже если нет, на такую бесхитростную уловку она не попадётся.

Главное — быть начеку и ни на секунду не ослаблять бдительность.

— В каком именно? — она снова дёргает уголками губ, продолжая отыгрывать роль невинной овечки. Пожалуй, Оскар за актёрское мастерство заслужила не только Энид.

— Слева, — Торп слегка улыбается в ответ, но пристальный взгляд тёмно-зелёных глаз остаётся холодным. — Средний ящик.

— Спасибо, — фальшивая благодарность даётся труднее всего, но Аддамс твёрдо намерена гнуть свою линию до победного. Даже если проклятый профессор и впрямь заподозрил неладное, она заставит его ослабить бдительность — так или иначе.

Здравый смысл подсказывает, что недавняя угроза на двери их комнаты в общежитии говорит сама за себя — но маловероятно, что Торп решит напасть на неё прямо здесь и сейчас. Стены слишком тонкие, соседи услышат шум и могут вызвать полицию.

Нужно быть полным идиотом, чтобы пойти на подобный риск — а при всех многочисленных недостатках чертового профессора, идиотом он точно не является.

И потому Уэнсдэй продолжает игру. Подходит к указанному комоду, с самым непроницаемым выражением лица выдвигает средний ящик и вытягивает из аккуратно сложенной стопки вещей простую чёрную футболку.

Оказавшись в спальне и потушив свет, она быстро отбрасывает в сторону пушистое полотенце и переодевается — огромная футболка доходит ей практически до колен. Сочтя свой внешний вид относительно приемлемым, Аддамс забирается под одеяло и, отодвинувшись на самый край кровати, закрывает глаза.

Но, несмотря на чудовищную усталость после длинного трудного дня, заснуть никак не удаётся. От подушки и простыней исходит отчётливый аромат древесного парфюма, ни на секунду не позволяющий забыть, что она находится на чужой территории — враждебной и опасной. Буквально делит постель с потенциальным маньяком, серийным похитителем… А может, и убийцей. Маловероятно, что пропавшая год назад студентка до сих пор жива. Как и Дивина.

Уэнсдэй продолжает лежать с закрытыми глазами, погрузившись в напряжённые размышления о расследовании и потеряв счёт времени. Когда дверь спальни открывается с едва различимым скрипом, а следом раздаётся звук тихих шагов, она не двигается и не поворачивается, старательно изображая спящую — но все мышцы рефлекторно напрягаются, готовясь отразить возможный удар.

Но удара не происходит.

Вместо этого она чувствует, как матрас прогибается под чужим весом, а одеяло слегка натягивается, соскользнув с её плеча.

Аромат древесного парфюма становится более концентрированным — а в следующую секунду Аддамс вдруг ощущает лёгкое, практически невесомое прикосновение к собственным лопаткам. Мужские пальцы, обжигающие теплом даже сквозь хлопковую ткань футболки, медленно скользят вдоль линии позвоночника — и тут же исчезают.

Проклятье.

Это ещё что такое?

Зачем он это сделал?

Благо, Ксавье больше не предпринимает никаких попыток вторгнуться в её личное пространство — совсем немного ворочается и быстро затихает. Его дыхание постепенно выравнивается, становясь медленным и спокойным. Вопреки всем законам здравого смысла и всем инстинктам самосохранения, едва уловимый звук чужого дыхания действует на неё успокаивающе. Напряжённые мышцы податливо расслабляются, закрытые веки постепенно тяжелеют — и очень скоро Уэнсдэй проваливается в глубокий сон без сновидений.

Следующим утром её будят странные звуки, доносящиеся из-за не до конца прикрытой двери — нечто смутно напоминающее звон посуды. Приподнявшись на локте и вяло потирая глаза, Аддамс оборачивается через плечо — как и следовало ожидать, вторая половина постели оказывается пуста.

Часы с электронным табло, стоящие на прикроватной тумбочке, показывают всего шестнадцать минут девятого. Мысленно проклиная иррациональное желание Торпа подскочить в такую безбожную рань субботним утром, она без особого энтузиазма выбирается из-под одеяла и медленно плетётся в гостиную.

— Привет, Уэнсдэй, — он выглядит раздражающе бодрым и вдобавок снуёт вдоль кухонного гарнитура, помешивая что-то в большой стеклянной миске. — Как спалось? Кстати, я нашёл для тебя запасную зубную щётку.

— Как чудесно, — врождённая нелюбовь к ранним подъёмам бесследно испепеляет фальшивые зачатки