— Право, не понимаю.

— «Мистер Батлер доказал то и это», — передразнила Люсия. — Мне казалось, я закричу, если еще раз это услышу. В хороший угол вы меня загнали, верно?

— Защищать клиентку было моим профессиональным долгом.

— Нападая на меня?

— Вам кажется, я нападал на вас?

— А разве нет? Разве вы не научили лгать вашу свидетельницу?

— Вам следовало подумать, прежде чем задавать этот вопрос, миссис Реншо. Если говорить о профессиональной этике…

— Я вас ненавижу! — Глаза Люсии вновь наполнились слезами. — Вы тоже против меня!

— Не будьте дурой!

— Как интересно! — усмехнулась Люсия, продемонстрировав легкомыслие светской женщины. — Теперь я еще и дура!

— Я прошу прощения. Но вас может заинтересовать и то, что я нарушил неписаный закон, даже придя сюда.

— Еще интереснее!

Батлер скрипнул зубами.

— Это работа для солиситора. Именно он выслушивает рекомендации защитника. Я здесь потому… сам не знаю… с альтруистической целью.

— Убирайтесь! — крикнула Люсия.

Патрик Батлер чопорно поклонился. В слепой ярости, но и с болью в сердце, так как Люсия никогда не казалась такой желанной, он вышел, закрыл за собой дверь и медленно спустился по лестнице, как сквозь туман видя тусклые огни и роскошную мебель холла.

Его пальто и шляпа лежали на одном из стульев. Батлер медленно надел пальто, как будто у него болели спина и плечи. Проходя по коридору, он увидел Чарлза Денема, уже в пальто и с котелком в руке, ожидающего у парадной двери.

— Не достаточно для одного вечера? — осведомился Денем.

— Что? Да, конечно.

Денем открыл входную дверь.

— Кажется, я, как и доктор Бирс, здесь нежеланный гость. Уже половина восьмого, Пэт. Мне нужно пообедать.

— А мне нужны шестнадцать порций выпивки, — отозвался Батлер.

Сырой холодный воздух сомкнулся вокруг них, когда они вышли из дома. Денем закрыл дверь и быстро взглянул на своего спутника.

— Значит, ты уже произвел рентгеновское обследование Люсии Реншо? — спросил он.

— Эта женщина не более виновна, чем ты! — рявкнул Батлер.

— Разумеется, — спокойно отозвался Денем. — Но давай посмотрим правде в глаза, Пэт. Она стопроцентная эгоистка, у которой сердце каменное, как… — Он устремил взгляд на асфальтированный тротуар за тонкой дощатой оградой.

Батлер заметил этот взгляд.

— Это ложь!

— Я не сомневался, что она попросит тебя о помощи… Но ты хоть понимаешь, как трудно тебе будет ее защищать?

По обеим сторонам дома тянулись отходящие от дощатой ограды невысокие каменные бордюры, за ними виднелись засохшие кусты роз. Какой-то мальчишка, очевидно не лишенный эстетических наклонностей, поместил на левый бордюр пустую банку, которая ранее вполне могла содержать соль Немо. Батлер видел, как она поблескивает при свете уличного фонаря.

— Я буду защищать ее! — заявил он. — И надеюсь, что судьей опять будет чертов Стоунмен!

— Какая жалость, — вздохнул Денем. — Разве ты не предпочитаешь, чтобы твои клиенты были виновны?

— Я всего лишь сказал…

— На какую славу или забаву можно рассчитывать, защищая невиновного?

В этот момент Батлер, поправляя пальто, нащупал во внутреннем кармане пиджака гладкий отполированный камень с письменного стола. Он вытащил его и взвесил в руке, интересуясь, удастся ли ему попасть им в банку на бордюре.

— Строго между нами, Пэт, как ты намерен ее защищать?

— Не знаю.

— У тебя нет даже намека на идею?

— Пока нет.

Чарлз Денем начал смеяться.

Батлер, все еще смотревший на банку, резко повернулся к нему:

— Что тут смешного, черт возьми?

— Извини. Абсолютно ничего. Но похоже, тебе не удастся добиться оправдания единственного клиента, в чьей невиновности ты уверен.

Батлер с размаху швырнул камень. Банка со звоном полетела в сторону, а камень упал на дорогу. Из гущи засохших кустов роз послышалось сердитое кошачье мяуканье.

* * *

Этим вечером Батлер напился. В одиннадцать часов, когда он поглощал виски с водой в клубе «Голубой пес» на Беркли-сквер, Люсия Реншо раздевалась перед сном, отражаясь во множестве зеркал своей спальни.

Она села, чтобы снять чулки. Несколькими дюймами выше колен чулки придерживали маленькие круглые подвязки красного цвета. Прежде чем спустить их. Люсия задумчиво посмотрела на свое отражение в высоком зеркале.

Ну, он покончил с Люсией Реншо и со всем этим делом! Он сыт им по горло!

Когда Батлер на следующее утро спускался завтракать, мучаясь от сильной головной боли, он уже принял это решение. Виски убедило его, что ему не следует ни от кого терпеть отповеди и оскорбления, — пускай эта женщина ищет себе адвоката где-нибудь еще. Престарелая экономка, миссис Пастернак, ожидала его в столовой.

— Доброе утро, миссис Пастернак.

— Доброе утро, сэр. Я взяла на себя смелость…

— Миссис Пастернак, — прервал ее работодатель, кривя в болезненной гримасе лицо, — на сегодня у меня не назначено никаких деловых встреч. Я не желаю разговаривать даже со своим клерком. Если позвонят по телефону, меня нет дома. Это все, спасибо.

Старый уютный дом Батлера находился на Кливленд-роу, напротив музея «Конюшенный двор». Утро выдалось сырым, и окна столовой заволокло туманом. Так как было начало десятого, электричество, газ и отопление пришлось выключить, и маленькая комната XVIII века казалась обледеневшей.

На тарелке лежали две сосиски. Поскольку в них было куда больше крахмала, чем мяса, они вызывали у Батлера тошноту. Налив себе чай, который, по крайней мере, был горячим, он рассеянно посмотрел на несколько писем рядом с тарелкой и подобрал лежащий сверху серый конверт с адресом, написанным карандашом и печатными буквами.

Вскрыв конверт, Батлер прочитал краткое послание, которое было написано тем же шрифтом:

«ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ДЕЛА РЕНШО. ЭТО ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ».

Батлер выпрямился на стуле, выпятив подбородок и выдавив злобную улыбку. По телу разлилось приятное тепло.

— Ну-ну! — весело пробормотал он.

Телефон находился в столовой. Быстро допив чай и налив себе еще одну чашку, Батлер отнес ее к аппарату, нашел в книге номер Люсии и набрал его.

— Могу я поговорить с миссис Реншо?

— Боюсь, что нет, — ответил знакомый голос мисс Кэннон. — Кто ее спрашивает?