– Дело в том, – с озабоченностью в голосе произнес директор фирмы, – что Варвара не до конца рассчиталась с нами. И потом…

– Вы охраняли ее бизнес? А ее саму?

– Я понимаю, – уже с печалью заговорил молодой человек, – трагедия и все такое… Но мы не за долгом пришли. Просто на предприятии были чужие деньги, и мы бы хотели…

– А я-то здесь при чем? Вы охраняли предприятие с чужими деньгами. Охраняли руководителя этого предприятия. Потом руководителя убивают, а деньги, судя по всему, пропадают. Это у меня должны быть к вам вопросы. Простите, но я спешу, у меня назначена важная встреча.

– Мне кажется, вы, Валерий Борисович, совершаете большую ошибку, отказываясь разговаривать с нами.

Ладейников посмотрел на часы, повернулся и махнул рукой Брадису:

– Аркадий Ильич, пойдем! – А тому, кто дал ему визитку, сказал: – Освобожусь, позвоню. До свидания.

Когда Ладейников и Брадис немного отошли, директор охранной фирмы достал из кармана мобильник и начал набирать номер. Двое тех, что отодвинули Брадиса, подошли к нему. Один сплюнул на асфальт, сопроводив плевок словами:

– Во уроды! Так, что ли, их отпустим? Может, догоним и по рогам насуем?

– Здесь свидетелей до фига, – ответил назвавшийся директором, – номера наших машин могли запомнить. И потом, куда он от нас денется?

Тут на его звонок ответили, и молодой человек произнес уже в трубку:

– Ты, Рубик, был прав на все сто. Мужик ее не при делах. Мы его возле шалмана для бомжей взяли. Точно он не в курсах, таких денег в глаза не видел. Были бы у него хоть какие бабки, котлы бы себе достойные купил типа «Ролекс». Зато понтов у этого шныря парашного, как у Перис Хилтон… Может, мочканем его, чтобы потом башка не болела, что с ним делать?

Друзья вошли во двор. Валерий Борисович увидел возле своего подъезда только что подъехавшую иномарку, из которой, выставив вперед портфель, вылезал представительный господин в светлом кашемировом пальто, и попрощался с Брадисом.

– Вечером занесу должок, – пообещал Аркадий Ильич и поспешил на встречу с риэлторами.

Мужчина в кашемировом пальто, стоявший возле «БМВ», оказался, как и подумал Ладейников, Станиславом Ивановичем. Он представился и протянул руку.

– Что-то мне ваше лицо знакомо, – посмотрел на него внимательнее опальный доцент.

– Так я у вас на факультете когда-то вел семинары по курсу политической экономии капитализма. Вы со мной еще спорили всегда. А потом мы встретились на межвузовской конференции и снова спорили…

Станислав Иванович улыбнулся дружелюбно и махнул рукой, словно отмахиваясь от своего прошлого.

Они вошли в дом и начали подниматься по лестнице, продолжая разговаривать.

– Вы немало крамольных мыслей высказывали, – добавил Станислав Иванович. – Я и сейчас со многими вашими тогдашними высказываниями не могу согласиться.

– А зачем же вы ко мне обратились? – удивился Валерий Борисович.

– Так я уже давно не преподаю. Защитил кандидатскую и ушел в коммерческие структуры. А сейчас вот пытаюсь…

– Скоро в коммерческих организациях будет больше докторов наук, чем на кафедрах вузов, – вздохнул Валерий Борисович.

– Боюсь, что это уже так.

Когда они зашли в квартиру, Ладейников спросил:

– И какова более точно тема вашей докторской?

– Дефляция как основной метод борьбы с инфляцией.

Валерий Борисович усмехнулся, удивляясь тому, как такую тему вообще смогли утвердить, а вслух произнес:

– Иммиграция как основной метод борьбы с эмиграцией. Что-то вроде того.

Они сели у стола. Станислав Иванович достал из портфельчика пачку листов и протянул Ладейникову.

– Видите ли, приступая к работе, я понял, что увеличение денежной массы, с одной стороны, приводит к появлению свободных средств для кредитования предприятий, занятых в сфере производства, а с другой – к снижению стоимости денег. Дефляция, в точном ее понимании, не является инструментом…

– Дефляция увеличивает налоги, повышает учетную ставку банков, сокращает бюджетные расходы… – добавил Ладейников, пробегая глазами текст.

Диссертация показалась ему в высшей степени сырой. Она больше походила на подборку материалов по теме, причем материалов не только противоречивых, но и большей частью лишенных какой-либо аргументации.

Ладейников так и сказал гостю. Тот, не споря, согласился.

Валерий Борисович задумался на пару минут и наконец сказал:

– Я сделаю эту работу.

Помолчал немного, еще о чем-то размышляя, потом поинтересовался:

– А нельзя ли поменять тему?

Станислав Иванович кивнул и сказал, что с этим проблем не будет никаких.

Затем Валерий Борисович спросил, на какое вознаграждение он может рассчитывать.

– Если вы посвятите свою работу…

– Вашу, – поправил гостя Ладейников.

– Конечно. Если вы посвятите мою диссертацию вопросам преодоления финансового кризиса, то я мог бы заплатить тысяч двадцать евро. При условии, что работа будет завершена месяца за два.

– Согласен, – кивнул Валерий Борисович. – Только мне нужен небольшой аванс прямо сейчас. Взамен вы тотчас получите мои материалы для просмотра. Удовлетворят они вас, я доработаю текст так, что не стыдно будет и в Давосе выступить.

Гость достал из кармана несколько согнутых пополам купюр и, распрямив их, положил на стол перед Ладейниковым.

– Здесь пять тысяч евро. Пересчитайте.

Валерий Борисович сказал, что доверяет дипломированному экономисту, и убрал деньги в карман.

– Если меня полностью удовлетворят ваши материалы и сроки, то вы станете богаче еще на двадцать тысяч, – пообещал гость.

– Богатому также трудно попасть в рай, как верблюду пройти сквозь игольное ушко, – снова вспомнил Ладейников известную поговорку.

После чего подошел к книжному шкафу, посмотрел на полку, на который в ряд стояли пухлые папки, вынул одну из них и отдал Станиславу Ивановичу.

– Ознакомьтесь. То, что здесь собрано, это более чем необходимо, но как только будет сформулирована тема, уберем лишнее, а потом расставим акценты.

Станислав Иванович начал листать, и лицо его оживилось: похоже было, что представленный ему текст соответствует его ожиданиям.

– Я, кстати, вспомнил, о чем мы спорили однажды, – поднял он глаза от папки. – Семинар был посвящен функциям денег, и вы сказали, что, помимо пяти функций, описанных Марксом, существует еще одна, самая важная – политическая, так как сама политика есть не что иное, как способ управления финансовыми потоками. Вы и теперь так считаете?