— А мне пора возвращаться и готовить Натану завтрак, — заторопилась Верна. Она несколько секунд колебалась, убеждая себя в том, что лучше бы ей больше ничего не говорить, но все же не сдержалась. — Эбби, я не понимаю, почему тебя вдруг так заинтересовала Дева. Ты ведь никогда раньше о ней не спрашивала. Прошло уже семнадцать лет. Откуда все эти вопросы? Что изменилось?

Эбби глубоко вздохнула.

— Когда мы с Рексом нашли Надин, во мне как будто что-то проснулось, — заговорила она. — Все эти годы я словно спала и совершенно не понимала, как сильно ее смерть повлияла на жизни других людей. Мне просто показалось, что настало время подумать о ком-то еще, а не только о себе. Ведь я никогда даже не думала… о ней. — Эбби кивнула на могилу Девы. — Она была молода. Возможно, я встречалась с ней на улице или в какой-нибудь компании. Но я была так занята собой, что совершенно о ней не думала.

— Я уверена, что ты ее не знала. Ее никто здесь не знал.

— Я не понимаю, Верна, как ты можешь быть так в этом уверена. Ведь мы так и не узнали, кто она.

Верна никогда не считала Эбби Рейнолдс эгоисткой. Как раз наоборот. Поэтому она не понимала, что та имеет в виду, когда говорит о том, что ей пора подумать о других людях. Зато она понимала, что если Эбби, по ее собственным словам, проснулась и осознала всю чудовищность совершенного семнадцать лет назад преступления, то ей необходимо каким-то образом ее снова усыпить.

— Самое лучшее, что ты можешь для нее сделать, — сказала Верна, — это оставить ее в покое и больше не тревожить.

Эбби удивленно посмотрела на нее.

— Верна, ее тревожат все, кому не лень. Все от нее чего-то хотят. Даже ты. Мне кажется, мы должны подумать о том, что давно пора дать ей что-то взамен.

— Что? — Верне показалось, что ее сердце сейчас выскочит из груди. — Мы дали ей похороны, Эбби. А также эту могилу и памятник. Все были опечалены ее смертью. Не помнят и сейчас. Что еще мы можем ей дать?

— Мы можем вернуть ей имя, — произнесла Эбби решительно.

Даже если бы из тумана вдруг возникло привидение, Верна испугалась бы меньше. По опыту она знала, что если сестры Рейнолдс за что-то берутся, то обычно доводят дело до успешного окончания. К примеру, Эллен хотела стать мэром. Что касается Эбби, то она мечтала о ландшафтном дизайне, и она своего добилась. В итоге обе получили желаемое. Но Эбби уже снова что-то говорила, и Верна сосредоточилась на ее словах, несмотря на то, что гулкий стук крови в ушах почти оглушил ее.

— Мы могли бы узнать, кто она такая. Во всяком случае, надо попытаться. Существуют новые технологии. Рекс наверняка в этом разбирается. Сейчас возможно многое из того, что тогда было не под силу Натану.

— Эбби, не…

Эбби наклонилась и срезала пучок травы, пропущенный ее косильщиками. Она словно не слышала последних слов Верны. Во всяком случае, не обратила на них внимания. И уж точно не разобрала в них предостережения. Внезапно запах свежескошенной травы показался Верпе удушающим. Она схватилась за ворот платья в попытке облегчить жжение в груди, напоминающее аллергическую реакцию или даже сердечный приступ, но поспешно опустила руку, когда Эбби сделала шаг назад и пристально посмотрела на нее.

— Не что?

— Не… — Верна в отчаянии пыталась придумать какую-то замену тому, что думала на самом деле. — Я хотела сказать, не забудь сегодня к нам заглянуть. Я испеку пирог с черникой.

— О таком я ни за что не забуду, — улыбнулась Эбби.

Спустя несколько мгновений Верна прошептала «Пока», повторила свое приглашение и поспешила покинуть кладбище. Возле машины она обернулась и увидела, что Эбби смотрит ей вслед.

Эбби помахала ей рукой. Немного поколебавшись, Верна махнула в ответ.

* * *

Проводив взглядом мать своего старого друга и нынешнего бойфренда, Эбби с ножницами в руках опустилась на колени в мокрую траву. В ее душе нежность боролась с раздражением. «Люди сопротивляются переменам, — размышляла она, — даже если эти перемены не несут в себе никакой опасности для них лично. Ну что плохого в том, что на этом камне появится имя?» Она подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Верна выезжает на шоссе. За рулем мама Рекса выглядела маленькой и пухленькой. В этом она походила на многих местных женщин. Сегодня утром на Верне была одна из ее любимых английских блузок с длинными рукавами и треугольной горловиной, поверх которой она надела платье с коротким рукавом и поясом, еще больше подчеркнувшим ее полноту. В итоге ее руки выглядели толстыми и мясистыми, а сама Верна — бледной и вялой. Эбби знала, что на самом деле Верна — очень сильная женщина, способная поднять теленка или перебросить через ограду полбрикета сена, но сегодня она выглядела очень слабой и даже какой-то беспомощной.

Когда автомобиль Верны скрылся из виду, Эбби встала и обвела взглядом горизонт.

Всякий раз, любуясь бескрайней прерией, она думала о населявших когда-то эти места индейцах. Ее мама очень любила факты, даты и историю и передала свое увлечение дочерям. Вот и сейчас Эбби задумалась о давно ушедших временах и о преступлении, о котором никто не любил вспоминать. Совсем как Верна Шелленбергер, отказавшаяся говорить с ней об убийстве Девы.

Когда-то по этим прериям, включавшим и то место, на котором в данный момент стояла она, и занимавшим территорию около сорока пяти миллионов акров, кочевали индейские племена канза и осейдж. Они делили землю с миллионными стадами бизонов. Воображение рисовало Эбби глухой стук копыт и темные ленты стад, стекающие со склонов холмов. Но индейцев вытеснили в Оклахому. Чего стоил их вынужденный исход в 1873 году! Что касается бизонов, то их всех убили. У Эбби были друзья, которые на своем ранчо разводили бизонов, и однажды она приехала к ним на экскурсию. Взглянув в свирепые глаза старого быка, она была потрясена до глубины души. В поисках семян местных трав ей случалось забредать на земли резерваций индейцев потаватоми, айова и кикапу. Она сочувствовала этим обездоленным людям, оказавшимся совершенно беспомощными перед беспощадным ходом истории. Она ничего не могла поделать с миллионами совершенных в этих местах преступлений. Но, по крайней мере, она могла помочь раскрыть одно-единственное преступление, совершенное гораздо позже.

Перед тем как покинуть кладбище, Эбби прошептала несколько слов маме и коснулась памятника на могиле Девы.

— Если ты скажешь мне, кто ты, я позабочусь о том, чтобы твое имя узнали и все остальные, — пообещала она мертвой девушке.

Закончив приводить в порядок кладбище, Эбби вернулась домой. Она осталась довольна своей работой. Ее также переполняла решимость установить личность Девы.

Несмотря на выходной день, работы у нее хватало. Цветы ожидали пересадки из грунта в горшки, клумбы нуждались в перекапывании и удобрении, своей очереди дожидалась груда заказов, и еще было необходимо решить, как она будет строить свою новую рекламную кампанию. Но сначала Эбби направилась в спальню, войдя в которую увидела сидящего на краю кровати и натягивающего носок Патрика Шелленбергера. Он был в джинсах, по без рубашки. При виде его широких плеч и рельефных бицепсов Эбби ощутила тянущее чувство внизу живота, без которого она предпочла бы обойтись.