Хотя, скорее всего, он просто не заметит.

Делия покачала головой; губы сжались в тонкую линию.

С тех пор как пропала Мэрибел, Фрэнк почти с ней не разговаривал. Ведет себя так, словно она во всем виновата. Виновата, что Мэрибел ушла из дома. Что не берегла себя. Что…

Делия с силой ударила тарелку о край раковины, и тарелка раскололась. Делия подобрала один из осколков – почти правильный треугольник – и несколько секунд тупо на него смотрела.

Заметив, наконец, что из глубокой царапины на ладони сочится кровь и смешивается с мыльной водой, Делия отбросила осколок и наскоро обмотала руку полотенцем, которое немедленно окрасилось красным. Ладонь щипало от боли, но на это она не обращала внимания. В последние недели боль стала для нее желанной гостьей. Она помогала прогнать пустоту.

Раздался стук в дверь, и Делия поспешила открыть. На коврике у порога стояла с мрачной физиономией детектив Лайонс, а с ней – какая-то незнакомая женщина. Тоже из полиции? Узнав, что исчезновение дочери расследует женщина, Делия была немало обескуражена. Нет, конечно, женщины ничем не хуже мужчин, заслуживают равенства и все такое – но все-таки биологию никто не отменял! Мужчины всегда были охотниками, а женщины – собирательницами. И лучше б ее дочь искал охотник.

А теперь еще одна женщина – час от часу не легче!

– Детектив Лайонс? Не ожидала вас.

В этих словах – точнее в тоне – ясно прозвучало: «Я знаю, что вы не принимаете исчезновение моей дочери всерьез». Полиция задавала Делии и Фрэнку множество вопросов, причем в основном о том, часто ли Мэрибел ссорилась с родителями и могла ли уехать из города, не предупредив их. Нет! Не могла девочка просто так исчезнуть! Сколько раз повторять?!

– Узнали что-то о Мэрибел? – спросила она после секундного молчания. Не могла не спросить. Даже спустя полтора месяца, после всех ложных надежд и мучительных разочарований, она все еще осмеливалась верить.

Две недели назад позвонил двоюродный брат: мол, видел Мэрибел в Нью-Йорке. Работает на кассе в супермаркете по соседству. Очень похожа, одно лицо! Делия даже не попросила его ни проверить, ни прислать фото – просто купила билеты на самолет и уже готова была лететь, когда брат позвонил снова, с извинениями. Он обознался. Так падал свет.

Сдать билеты она не смогла. Не хватило духу. Фрэнк наверняка был в ярости от такой бессмысленной траты денег, но не сказал ни слова.

– Нет, – ответила Лайонс. – Пока нет. Мне очень жаль. Миссис Хоу, это Зои Бентли из ФБР.

Делия удивленно заморгала и перевела взгляд на Бентли. Из ФБР? Совсем непохожа. Такая маленькая, худенькая, с девичьим румянцем. Шейка тоненькая – того гляди переломится. Только глаза…

Делия вдруг поймала себя на том, что, не отрываясь, смотрит незнакомке в глаза, и поспешно отвела взгляд. Сердце отчаянно колотилось. Что здесь делает агент ФБР? Это как-то связано с Мэрибел?

– Миссис Хоу, можно нам войти и… Что с вами? У вас кровь!

На мгновение Делия опустила взгляд на блузку, словно ожидала, что сосущая пустота в груди наконец прорвалась и обернулась кровавой раной. Но нет, полицейская указывала на ее замотанную руку.

– Всё в порядке, – ответила она, отступая от двери. – Я мыла посуду, разбила тарелку и порезалась.

– Позвольте мне взглянуть, – сказала женщина из ФБР и, не успела Делия опомниться, взяла ее за руку и размотала полотенце. Порез был длинный и глубокий; несколько мгновений Делия тупо смотрела на него, потом сообразила, что чуть выше, на запястье, агент ФБР может заметить ожоги, и вырвала руку.

– Ничего страшного, – увидела она ожоги или нет? – Вы пришли из-за Мэрибел?

– Да, – ответила Бентли. – Хотела задать вам несколько вопросов.

Лайонс захлопнула за собой дверь и прошла мимо хозяйки в гостиную. Делия последовала за ней, в собственном доме чувствуя себя посторонней. Упрямо решила, что не станет предлагать незваным гостьям чаю. Лайонс села в кресло, а Бентли – на кушетку, и Делии оставалось присесть рядом, хоть от такой близости с федеральным агентом ей сделалось совсем неуютно.

– Что вы хотите узнать? – спросила она.

– Ваша дочь много времени проводила вне дома?

– Иногда куда-то выходила, конечно, – настороженно ответила Делия. – Ну и что? Она не какая-то потаскушка, если вы это имеете в виду!

– Я ничего не имею в виду, миссис Хоу. Она выходила куда-то с друзьями? По вечерам?

– Ну… да, наверное. Она ведь здесь больше не живет. У нее свой дом.

– Почему?

– Потому что она страшно упрямая! Сколько раз я просила ее вернуться… Вообще не хотела ее отпускать.

– А почему она решила жить одна?

– Мы постоянно ссорились. Она говорила, что мы… что я ее с ума свожу. А я просто за нее беспокоилась!

Начав об этом думать, Делия, как обычно в последнее время, уже не могла остановиться. Они с Мэрибел ругались каждый день. Из-за всего. Как Мэрибел одевается, с кем общается, какие у нее друзья, посиделки за полночь непонятно с кем… Даже из-за еды часто ссорились. И что такого Делия ей говорила? Ровно ничего особенного: «Притормози, не бери добавку, тебе надо следить за фигурой». А Мэрибел каждый раз как с цепи срывалась. Или, скажем, когда упоминала дочку Джеки – мол, милая девушка, и такая худенькая (видит бог, без всяких задних мыслей!), а Мэрибел тут же вскидывалась: «Хочешь сказать, что у тебя жирная дочь?» Если б только она не обижалась на все подряд, если б не принимала любое слово на свой счет…

– …на улице, или о каких-то недавних знакомых? – продолжала спрашивать Бентли.

– Что, простите?

– Не упоминала ли Мэрибел о каких-нибудь незнакомцах, которые обращали на нее внимание на улице, или о каких-то недавних знакомых?

– Нет. Да и с чего бы?

– Где ваша дочь чаще всего бывала?

– На работе. Она работала в супермаркете возле дома.

Бентли все продолжала задавать вопросы – бесконечные вопросы без ответов; и где-то в середине беседы Делия начала ощущать, что эта незнакомка ее осуждает. И сорвалась.

– Чего вы от меня хотите? Не знаю я, ничего не знаю о Мэрибел! Едва ей исполнилось восемнадцать, она просто ушла, «до свиданья» не сказала! С тех пор мы только ссорились. Каждый разговор заканчивался руганью. Это вы хотите услышать? Да, мы ругались. Она никогда меня не слушала! Я ее мать – а она никогда меня не слушала! Как она не понимает? Я ведь не обидеть ее хочу – помочь! Кто же ребенку правду скажет, если не мать? Если найдете ее, пожалуйста, передайте: я просто хотела ей помочь!

Голос ее задрожал, глаза заволоклись слезами. В мыслях промелькнула кухонная плита и зажженная горелка на ней. Взгляд Делии метнулся к кухонной двери, потом снова к Бентли… и в этот миг она поняла: эта женщина знает. Непонятно, откуда и как, но знает. И про плиту, и про ожоги. Видно по глазам.