Экономисты называют такие изобретения, как паровая машина и электричество, технологиями общего назначения (general purpose technologies, GPT). Историк экономики Гэвин Райт предлагает лаконичное определение этого термина: «Новые идеи или методы, потенциально способные оказать важное влияние на многие сектора экономики сразу».[121] В данном случае под «влиянием» подразумевается значительный прирост объемов производства в результате повышения производительности. GPT крайне важны с экономической точки зрения – они вмешиваются в нормальный темп экономического прогресса и ускоряют его.

Придя к согласию относительно важности технологий общего назначения, ученые также достигли консенсуса относительно критерия, который делает технологию GPT: она должны быть повсеместной, обладать способностью улучшаться со временем, а также порождать новые инновации.[122] В предыдущих главах мы уже показали, что цифровые технологии соответствуют всем этим требованиям. Они улучшаются по траектории, описанной законом Мура, применяются в каждой отрасли в мире и приводят к инновациям вроде беспилотных автомобилей или компьютеров, побеждающих в «Своей игре». Но разве авторы этой книги – единственные, кому кажется, что информационно-коммуникационные технологии (information and communication technology, ICT) принадлежат к той же категории, что паровая машина или электричество? Иными словами, только ли мы считаем, что ICT можно отнести к технологиям общего назначения?

Разумеется, нет. Большинство историков экономики сходятся во мнении, что ICT соответствуют всем описанным критериям и потому должны быть допущены в клуб GPT. Более того, в списке кандидатов в этот клуб, составленном экономистом Александром Филдом, лишь паровая машина получила больше голосов, чем ICT, а последние, в свою очередь, уверенно делят второе место с электричеством.[123]

Но если мы все придерживаемся этого мнения, то почему вообще возникают споры о том, насколько важны информационно-коммуникационные технологии в новый золотой век инноваций и роста? Дело в том, что некоторые исследователи полагают, будто экономические преимущества этих технологий уже исчерпаны и что большинство «инноваций» последнего времени связаны исключительно с возможностями недорогих развлечений в Сети. Согласно Роберту Гордону,

В настоящее время, по словам Коуэна, «заслуги интернета вполне реальны, и я могу лишь превозносить его, а не проклинать… Тем не менее общая картина выглядит так: мы стали больше развлекаться, отчасти благодаря интернету. Кроме того, мы стали развлекаться задешево. Однако наши доходы растут сравнительно медленно, и всем нам – и частным лицам, и компаниям, и правительствам – становится все сложнее платить по счетам».[125] Короче говоря, информационно-коммуникационные технологии XXI века проваливают экзамен на экономическую значимость.

Разумеется, для любого хорошего ученого лишь факты представляют собой конечное и решающее подтверждение любой гипотезы. Так что же говорят нам факты? Действительно ли показатели производительности подкрепляют эту пессимистичную оценку реальной важности дигитализации? Мы вернемся к фактам в главе 7. Однако прежде всего мы хотим показать вам иную точку зрения на то, как работают инновации, – альтернативу мнению о том, что инновации «истощаются».

Гордон пишет, что «полезно представлять себе инновационный процесс как набор отдельных изобретений, которые оказывают все более и более благотворный эффект, постепенно используя весь потенциал изначального изобретения».[126] Это кажется достаточно разумным. После появления паровой машины или компьютера мы лишь постепенно начали пожинать экономические плоды этих изобретений. Преимущества новых технологий начинаются с малого, пока технология еще не созрела и не стала применяться достаточно широко, затем усиливаются по мере совершенствования и распространения универсальных технологий, а затем начинают вновь сокращаться по мере того, как технология исчерпывает себя и перестает улучшаться и распространяться. Когда множество технологий общего назначения появляется в одно и то же время или в виде устойчивой последовательности, мы сохраняем высокие темпы роста в течение длительного времени. Однако в случае больших перерывов в появлении значимых инноваций экономический рост со временем прекращается. В честь прекрасного образа свисающих с нижних веток сочных фруктов, созданного Тайлером Коуэном, мы будем называть такую концепцию «инновация – это фрукт». Продолжая это сравнение, создание инновации напоминает выращивание фрукта, а ее эксплуатация – поедание этого фрукта.

Впрочем, другая точка зрения утверждает, что подлинная суть инноваций состоит не в изобретении чего-то большого и абсолютно нового, а в создании новых комбинаций уже имеющегося. И чем пристальнее мы вглядываемся в то, как были совершены самые значительные шаги в развитии наших знаний и нашей способности решать задачи, тем более убедительной нам кажется эта точка зрения. К примеру, именно так появилась по крайней мере одна инновация из тех, что принесли своим создателям Нобелевскую премию.

Кэри Муллис получил в 1993 году «нобелевку» по химии за разработку метода полимеразной цепной реакции – общепринятой в наши дни техники исследования последовательностей ДНК. Когда идея впервые пришла ему в голову (Муллис в это время вел машину по ночной дороге где-то в Калифорнии), ученый почти не обратил на нее внимания. Как он вспоминал в своей нобелевской лекции, «Я подумал, что мне это лишь кажется… Все было слишком просто… В схеме не было ни одного неизвестного. Каждый шаг уже был сделан прежде». По сути, Муллис просто рекомбинировал методы, давно и хорошо известные в биохимии, чтобы создать новый метод. Тем не менее, эта новая комбинация оказалась чрезвычайно ценной».[127]