Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Распахнув дверь ближайшей комнаты, я затащил Жоржа внутрь. Подойдя к будуарному столику с зеркалом, я сдвинул в сторону многочисленные предметы косметики и сорвал скатерть. Скрутив ее жгутом, связал своему пленнику за спиной руки.
Теперь меня расстреляют, подумал я, любуясь своей работой.
Когда я вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, то вспомнил, что именно отсюда вышла Вика в тот момент, когда мы впервые с ней встретились. Наверное, это уютное гнездышко с будуаром Жорж держал лично для нее.
Я вернулся в столовую, чувствуя необъяснимое спокойствие, словно приговоренный к смерти, у которого не осталось ни одного шанса на спасение, прошелся вдоль стола, взял с тарелки кусочек карбоната и, скрутив его в трубочку, с удовольствием отправил в рот.
Первой в столовую зашла Вика. Она была одета не по сезону, в легкий цветастый сарафан солнечного цвета, который особенно четко оттенял ее стройные ножки в темных колготках. Розовощекая с мороза, она чисто машинально отвесила мне едва заметный кивок и лишь спустя мгновение узнала меня.
Я в это время сидел в кресле у холодного камина и потягивал сильно разбавленный тоником «бифитор», внимательно наблюдая за выражением ее глаз.
Сначала в них отразилось недоумение. Она словно никак не могла поверить, что здесь, в столовой Жоржа, сидит тот самый человек, с которым она разговаривала вчера вечером у подъезда своего дома. Затем она растерянно произнесла «Здравствуйте» и сделала несколько нерешительных шагов к столу.
Салютуя, я вскинул руку с бокалом вверх.
Привет! Присаживайся, сейчас будем завтракать.
Это вы? — медленно произнесла Вика, и по ее губам прошла блуждающая улыбка.
Я, вспомнив про этикет, поднялся с кресла и шагнул к ней навстречу. Виктория, словно испугавшись того, что я сейчас кинусь ее целовать, отшатнулась от меня и, невольно ухватившись за край стола, быстро прошептала:
— Я не одна! Я с Павлом Григорьевичем! Вы понимаете, что он сейчас войдет сюда?
Теперь ее лицо не отражало ничего, кроме страха. Такая реакция женщины меня озадачила. Неужели она в самом деле решила, что я способен проявить вольности, которые могли скомпрометировать ее перед мужем?
Я сделал руками широкий жест, который мог означать все, что угодно, в том числе и гостеприимство. Ты все еще думаешь, что я работаю у твоего мужа, мысленно сказал я ей, глядя в ее прекрасные глаза. Придется тебе вместе с Тарасовым пережить несколько неприятных мгновений.
Вернувшись в кресло, я вновь занялся «бифитором». Вика опустилась на стул там же, где стояла. Мне казалось, что она очень напряжена, что хочет сказать мне нечто важное, но боится, что сейчас в столовую войдет Тарасов.
Так оно и получилось. Белая дверь бесшумно распахнулась, и на пороге выросла фигура моего «хозяина». Он стоял как раз напротив меня и первое, что увидел — мои глаза поверх бокала с джином.
Стоило попасться между двух жерновов, чтобы хотя бы раз в жизни увидеть столь сильно вытянутую от изумления физиономию. Тарасов был в шоке. Несколько секунд он не мог произнести ни слова.
— Не стой на входе, Паша, — сказал я ему. — Сквозняк. Присаживайся к столу!
Вика потянулась за графином с вином и нечаянно опрокинула на стол бокал. Тарасов на мгновение оторвал от меня взгляд, стрельнул глазами в сторону жены, и его рука медленно поползла за обшлаг пиджака.
— Не делай глупостей, — посоветовал я ему. — Овсянка стынет.
— Вацура? Что это значит? — произнес Тарасов, стараясь придать голосу угрожающий тон. — Почему ты здесь?
Я пожал плечами, словно хотел сказать: а где же мне еще находиться, встал с кресла, подошел к столу, зачерпнул серебряным половником в фарфоровой посудине и вывалил на свободную тарелку комок остывшей каши.
— Прошу!
Тарасов стоял за спиной жены, словно защищал свое тело на всякий случай.
Где Жорж? — спросил он.
Наверное, у себя, — ответил я, старательно сервируя место для Тарасова. — Он решил не мешать нам.
Вика часто отпивала из бокала, искоса поглядывая на мои руки, танцующие над столом то с вилкой, то с ножом.
— В каком смысле — не мешать? — все еще пытаясь казаться грозным и сердитым, спросил Тарасов, на полшага подходя к столу.
В этот момент дверь приоткрылась и на пороге появился вьетнамец.
— Пошел вон, — попросил я его, на что слуга отреагировал мгновенно.
Тарасов продолжал вопросительно пялиться на меня, дожидаясь ответа. Я налил в его бокал минеральной воды, хотя не был уверен, что ему сегодня придется вести машину. Перед каждым ответом я тянул время. Импровизировать было неимоверно трудно. Отвечая, мне приходилось просчитывать ходы на несколько шагов вперед. Сама ситуация подсказывала мне легенду, которую я должен был сходу сочинить. Причем легенда эта должна была быть максимально правдоподобной.
— Мне казалось, что ты обо всем догадался уже вчера,
— сказал я, отодвигая стул. — Может быть, ты просто прикидываешься дурачком?
Тут Тарасов дал волю своим чувствам, и эти чувства, кажется, были самыми искренними среди тех, которые наполняли столовую.
— Какого черта?! — взревел он, откидывая стул в сторону. — Это не я прикидываюсь, а ты и Жорж держите меня за дурачка! Куча намеков и недосказок! Я привык раговаривать прямым текстом! Ты уже пять минут ведешь со мной какой-то ублюдочный разговор, словно чистоплюй, увязший по горло в говне!
Вика медленно поднялась из-за стола, отставила бокал с вином и, не глядя на нас, произнесла:
— Пожалуйста, поругайтесь без меня!
Она прошла к двери с таким гордым видом, что мы с Тарасовым молча уставились на нее, а затем еще несколько мгновений смотрели на дверь, закрывшуюся за ней.
— Ничего не понимаю, — наконец произнес он упавшим голосом, опустился на стул, который я ему приготовил, и дурным взглядом уставился на овсянку.
Неужели ты в самом деле не понимаешь, что я сменил себе работодателя? — спросил я, намазывая на тост тонкий слой икорного масла.
И давно? — растерянно поинтересовался Тарасов.
Со вчерашнего вечера. После того, как ты обманул меня и натравил своих мордоворотов.
Понятно, — произнес Тарасов. В его глазах все еще отражалась овсянка. — А где Цончик? Настоящий Цончик где в таком случае?
Дрейфует подо льдом Москва-реки.
Вот как? — слабо удивился Тарасов. — Лихо ты… И что же, у тебя есть основания доверять Жоржу?
У меня больше оснований доверять ему, а не тебе!
— Я врал, не задумываясь, и чем решительнее я это делал, тем легче верил мне Тарасов. — И с Анной он пообещал мне помочь.