Лукас яростно хватается за нижнюю часть куртки Алистера, из-за чего парень, склонившийся надо мной, в одночасье оказывается около Блэнкеншипа. Ирландец неестественно хохочет. Он поднимает глаза вверх, а мы с Лукасом вторим ему. С легкой, мягкосердечной улыбкой на нас взирает высокий мужчина в очках с тонкой оправой. Он поправляет их и прячет руки за спиной.

– Здравствуй, Лукас, – приветствует незнакомец. – Рад, что вы с моим сыном поладили. Алистер поведал мне, как вместе вы отбивались от плохой компании.

Это Шеридан старший! Так сложно принять, что у такого, на вид, милого, доброго человека есть абсолютно не похожий на него сын. Блэнкеншип вопросительно глядит на Алистера, и мне видно, как тот выгибает бровь, как бы говоря: «Вот видишь, насколько я благороден!». Лукас, понятное дело, не находится, что сказать прямо сейчас. Он здоровается нехотя, бормоча что-то про себя. Шеридан старший доводит до сведения наследника, что его ждут в соседнем зале.

– Я понял, пап. Я сейчас присоединюсь к вам, вот только сделаем фото на память.

Алистер из кармана кожанки достает длинный и широкий смартфон.

– Что ты задумал, болван? – процеживает сквозь зубы Лукас.

Но Шеридан упорно игнорирует его. Разговаривает, как злой гений:

– Ох, мои руки дрожат! – Улыбается, точно умалишенный. – Только бы не уронить новый телефон! – Щелчок фотокамеры, еще один и еще. После Алистер выпрямляется и, пряча телефон обратно, вынуждает выслушивать свои объяснения: – Слишком дорого он мне обошелся. Как выяснилось, в драке мне разбили не только нос… – Задевает ребром пальца бактерицидный пластырь на носовой перегородке.

Оставив легкую недоговоренность, ирландец, к счастью, отходит от нас. Парень, кажется, больше не собирался останавливаться, целенаправленно следуя к выходу. Однако вдруг затормозил. Я напряглась еще больше. Алистер обернулся. Глупая ухмылка так и не покинула его губы.

– И да, Ева, – окликает меня Шеридан младший, – высшее общество – не для тебя. Ты не вписываешься, – оскалившись и скривив физиономию, закончил он.

Когда Лукас заново попытался выбраться из-за стола и вторично раскрасить рожу ушедшему только что подонку, я задерживаю его. Потянув за рукав черной водолазки, качаю головой и прикрываю глаза. Официант, словно выжидал исчезновение Алистера. Теперь он принес счет. Пока Блэнкеншип расплачивается, я медленно поднимаюсь на ватных ногах.

Что?

Что меня действительно расстроило?

Ева

Мы выбегаем на улицу. Точнее, выбегаю я, а Лукас старается меня догнать. Через дорогу – легендарный Колизей. Капли дождя падают на землю все быстрее и чаще. Прохожие прячутся под зонтами, забегают в ближайшие здания. Но мне плевать на дождь. Я хочу уйти отсюда подальше.

– Тебя задели слова этой мрази, Ева? – кричит мне вслед Блэнкеншип.

И я слышу каждое его слово, вопреки шуму машин, возгласам и восклицаниям людей.

– Ты не понимаешь, Ева! Я готов сделать все, чтобы ты улыбалась. Да, я настолько отныне повернут на тебе – думай, как хочешь! Поэтому я готов прибить каждого, кто скажет про тебя хоть что-то плохое! Я собираюсь пойти и сломать Алистеру не только нос, ты слышишь? Я собираюсь…

Уверена, Лукас не говорит это для того, чтобы я взглянула на него. Он настроен очень решительно, что и пугает меня. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. Блэнкеншип выпускает из раскрытых губ облегченный вздох. Нас окружают бегущие в разные стороны местные жители и туристы, а также дождь, который превратился в полноценный ливень. По лицу Лукаса скатываются крупные капли воды. Я не знаю, что именно, но что-то побуждает меня желать привлечь его в объятия.

– Не нужно никого больше бить. – Я выступаю вперед и шагаю к парню. Он натягивает на свои плечи пальто, которое не было до этого до конца на него надето, держалось на изгибах локтей. – Зачем ты сделал это? – с повышенной интонацией вопрошаю. – Зачем ты пугал его увольнением отца из компании? Да, я помню, ты говорил, что являешься будущим владельцем существенной части акций «Blankensip & Friends», но зачем…

– Ты ничего не знаешь! Алистер написал сообщение, предлагая прийти на его вечеринку. Ты была тогда в душе, и я стер этот месседж. Дейл назначил ему встречу той же ночью. Я пришел и бил его, да! – Лукас говорит с горячностью, широко раскрывая рот, ловя вздохи. Как будто ему реально не хватает воздуха. – Я хотел, чтобы он отвечал, но проклятый Шеридан был рад быть избитым. Чтобы ты пожалела, когда увидела, в каком он состоянии… – Британец держит непродолжительную паузу, благодаря которой слышится его громкое, сбивчивое дыхание.

Ему аккомпанирует визг шин и гудение автомобильных клаксонов. Я непрерывно смотрю в ультрамариновые глаза Лукаса. Не потому, что не верю и пытаюсь найти в них правду. А потому, что я люблю того маленького мальчика, которого могу видеть лишь, когда долго вглядываюсь в глубину этих голубых озер. Он так беспомощен, но в то же время храбр. Тот, кому не хватало матери с раннего детства. Я познала жизнь без нее, будучи подростком, а Лукас лишился материнской любви, едва научившись говорить.

– Гребаный Алистер сам угрожал, что расскажет о том, во что я превратил его морду. Обещал дойти до декана. Я не воспринял, конечно, его слова весомыми, но он спустил курок, когда за свое молчание попросил…

Тут Лукас замолкает, взглянув наверх. Закрыв глаза, он поднимает голову и позволяет дождю щедро поливать свое лицо. Мы оба даже не собираемся двигаться с места. Пускай на нас показывают пальцами – не волнует.

– Говори дальше, – настаиваю я, – говори.

– Что ты хочешь знать? – устало выдохнув, произносит Блэнкеншип. Это предложение звучит не совсем вопрошающе. – Хочешь услышать, как Алистер потребовал передать тебя ему на ночь? Хочешь это знать?! – переходит британец на крик.

Я, как будто получила пощечину. Отшатываюсь и молю всех святых дать мне силы устоять на ногах. День и так выдался сложным, а последняя фраза Лукаса совершенно добила. Конечно, он не согласился. Конечно, именно по этой причине надумал запугать Шеридана. Но отчего на душе так паршиво? Я была влюблена в Алистера больше года. Я была им околдована. И не буду скрывать, что он пленил меня, стоило мне в первый раз увидеть его фото на сайте Тор Вергата. Как Алистер мог?.. Почему? Должно быть все равно, не должно быть так больно. Но разочарование – это всегда мучительная обида.

Сказать уже ничего. Да и не хочется. Пора подвести итоги: вечер бесповоротно испорчен; перед нами появилась задача – секретную связь превратить в афишируемую… И Шеридан младший сумел произвести отвратительное впечатление.

– Не зацикливайся на том, что сказал тебе этот дьявол, – сокрушенно роняет Лукас. – Он не стоит того, чтобы ты убегала от меня. Весь этот светский мир обеспеченных персон – просто пыль, понимаешь? – В его утверждениях нет и толики нерешимости. Он из-за льющейся с неба воды не замечает, что я плачу. С ресниц падают слезы, но глаза не прекращают увлажняться вновь и вновь. – Никто не смеет говорить, что ты не вписываешься в какое-либо общество. Посмотри на себя, – Лукас машет рукой в моем направлении, – ты прекрасна. Твое место рядом со мной. Если мне выпала участь быть частью элиты, значит и тебе придется составить мне партию. Готова? И хочешь ли этого?