Прибыв к их шатрам, мы были отведены сначала к султанским женам, которые выстроились в ряд в одной из больших юрт напротив входа; так как все они были без покрова, мы могли увидеть среди них лица хорошенькие в своем роде, со свежими румяными щеками. После короткого приветствия, заключавшегося в том, что мы по очереди подавали им руку, сразу начались состязания. Сначала нам представились киргизы, которые хотели участвовать в конных состязаниях: они проехали перед нами и неспешно отправились на рысях в место за семь верст отсюда, откуда должны были примчаться к нам. Между тем устраивались прочие игры: в образованный зрителями круг вышли два киргиза, которые, сбросив верхнюю одежду, захватили своими кожаными ремнями за спину друг друга и старались каждый повергнуть противника на землю – совершенно так же, как мы видели в поединках татар на праздник Сабан у Казани. Здесь победитель также оставался в круге, пока не был побежден. Как правило, это случалось уже в следующем бою, однако нашелся среди бойцов один, который положил на землю одного за другим пятерых и потерпел поражение лишь от шестого. Интерес, который остальные киргизы проявляли к этим играм, был так велик, что они напирали со всех сторон и круг становился все более узким; поэтому присматривавшие за порядком время от времени отгоняли их ударами бича. Как ни казалось нам это жестоким, никто ни разу не обиделся, все протекало в полном согласии. Жены султанов также вышли из своей юрты и, сгрудившись в кучу, смотрели на игры.

Бои продолжались довольно долго, после этого принесли большой железный котел, который был до половины наполнен сваренной кашей. Генерал Генс бросил в нее серебряный рубль и пригласил киргизов выловить его без помощи рук. Дышать в каше невозможно, поэтому попытка не могла быть долгой, к тому же ухватить зубами монету в гладком котле тяжело; у многих попытка не удалась, а вторую одному и тому же человеку не разрешали; под громкий смех присутствующих они вытаскивали голову, всю белую до плеч от приставшей каши, не достигнув цели. Было очень забавно наблюдать за усилиями, которые каждый прилагал, чтобы добиться успеха; наконец одному удалось подвинуть рубль ртом на край котла и там ухватить его зубами; другому удалось схватить следующий брошенный рубль зубами прямо на дне и успешно вытащить его; так игра продолжалась еще некоторое время с новыми рублями.

Потом в круг выступили два музыканта, старый и молодой, которые сели на корточки один против другого и извлекали из похожего на кларнет инструмента жалобные звуки, иногда поодиночке один за другим, иногда оба вместе. Судя по всему, особым искусством им представлялось извлекать долго звучащие звуки и при этом строить ужасные рожи. Особенно преуспел в этом старый, который явно очень гордился своим умением. Во всей их игре не слышалось и следа мелодии, но оба они пребывали в таком восторге, что их было трудно остановить, и они все время начинали сначала. Мы же хотели послушать и женщин, одна из которых, наконец, вошла под покрывалом в круг, села так же, как и мужчины, и начала петь, издавая такие же протяжные минорные звуки. После нее спели дуэтом две девушки: они сели близко, лицом друг к другу, подняв свои покрывала так, что они могли видеть друг друга; зрители же могли смотреть на них со стороны, но, очевидно, им это не мешало. Их пение прервало известие, что показались приближающиеся всадники. После чего они встали, а остальные зрители, постоянно понукаемые бичами надсмотрщиков, зашли за нас, чтобы дать возможность нам и женам увидеть приближавшихся всадников. Первым среди всех пришел мальчик; он выиграл приз, заключавшийся в верхней одежде, расшитой серебром, но и остальные пришедшие за ним получили по небольшому подарку.

После скачек под конец был еще устроен забег. Соперники удалились на расстояние полутора верст, откуда бежали к нам. Здесь первый приз – серебряный рубль – достался юному, но уже взрослому киргизу, остальные получили отрезы хлопчатобумажной ткани и другие небольшие подарки. Пришедший первым бегун преодолел дистанцию в полторы версты, то есть пятую часть немецкой мили, всего лишь за три минуты: мы были в состоянии определить это точно, так как могли ясно видеть, когда противники начали бежать, а в расстоянии не было сомнений, поскольку оно определялось по верстовым столбам, поставленным, как везде по почтовым трактам, и на дороге из Оренбурга в Илецк.

На этом игры, сопровождавшиеся безмятежной и прекрасной погодой, закончились. Они доставили нам большое удовольствие, которым мы были обязаны предупредительности генерала Генса. Было уже 6 часов вечера, и мы поспешили вернуться на квартиру, чтобы сделать приготовления для отъезда на следующее утро.

Канкрину

Оренбург, 14 (26) сентября 1829 г

Вместе с двумя скромными и интересными путешественниками, Гофманом и Гельмерсеном, мы осмотрели южную часть Урала до выхода на равнину реки Урал около Орска с замечательными каменоломнями яшмы в диабазе и до Губерлинских возвышенностей. Прекрасные исследования и карты полковника Генса дали мне ясное представление о последних ответвлениях большого горного пояса, идущих через Джанбук-Караган, Кара-Айгур и Мугоджары к плато между Аральским озером и Каспийским морем. На наших русских картах ничего из этого еще не обозначено, а то, что на них (например, на большой карте Внутренней Азии Генерального Штаба) показано в виде горных цепей между Уралом и Алтаем, поперек степи, оказалось фантазией охочих до гор топографов. Очень низкую цепь Джанбук-Караган следует рассматривать как продолжение восточных Кордильер Урала, Ильменской цепи Мияска, где проф. Розе открыл оловянную руду. По крайней мере, золотоносные пески там, очевидно, прерываются, содержание золота падает до 1,5 зол[отника] (не больше!) до Верхне-Уральска (у татарской деревни Мансурово) и до Юлузской164. Возможно, если когда-нибудь будет занята Хива (и исправлены нравы тамошних кочевников!), то откроется, что золотоносные отложения начинаются вновь далее на юг, там, где намывают золото хивинцы. Ваше Превосходительство сами совершенно справедливо предполагали таковое продолжение в направлении Персии. Перерывы в зоне отложений встречаются и на самом российском Урале, где прииски сконцентрированы группами и где все, с моей точки зрения, обещает долгий срок для золотодобычи!

Мы провели время самым продуктивным образом здесь и в Илецкой Защите, среди карт и рукописей полковника Генса; в приятном гостеприимном доме директора таможни Сушкова; среди коллекций одного молодого казака, Ивана Иванова сына Карина, бедного, но талантливого молодого человека, который приобрел себе книги Кювье […] и Латрея