Она пригласила его сесть на диван, вышла из комнаты и вернулась с двумя бутылками воды.

— Рассказывай. — Она протянула ему бутылку и устроилась в кресле. — Все с начала до конца.

Квин повиновался. И выложил ей все начистоту. Какой смысл что-то утаивать? Если он рассчитывал на ее помощь, то ей нужно было знать все.

Он рассказывал почти целый час.

— Похоже, тебе там было очень весело, — произнесла она, когда он замолчал.

— Это уж точно. Веселенькое выдалось путешествие.

— И ты считаешь, что между всем этим есть связь? Я имею в виду Колорадо, Офис, Гибсона и ликвидацию.

— Совершенно в этом уверен.

— Браслет при тебе?

Квин вытащил из кармана маленький пластиковый пакет, скрепленный двумя резинками.

Он начал его развязывать, но Орландо попросила обождать и вновь вышла. Вернулась она с двумя парами резиновых перчаток.

— Думаю, что он цел, — сказал Квин, но тем не менее взял перчатки.

Защитив руки перчатками, Орландо взяла у него пакет. Осторожно освободила от резинок и раскрыла. Потом так же аккуратно извлекла браслет.

— Не настоящее серебро, — сказала она.

— Да, — согласился Квин.

— Но дизайн интересный.

— Мне он показался знакомым. Не то чтобы я его уже видел. Но как будто что-то напоминает.

— Это немецкая вещь, — заключила Орландо. — Древняя геральдика, которой триста или четыреста лет.

— Ты уверена?

Она метнула на него мимолетный взгляд и вновь продолжила рассматривать браслет.

— Да, уверена.

Наконец ее взгляд остановился на квадратике, частично поврежденном огнем.

— Это что, какая-то надпись? — спросила она.

— Где?

Она протянула ему браслет, указывая на полуобожженную поверхность квадратика. Поначалу он ничего не заметил, но потом чуть повернул его к свету и понял, что́ она имеет в виду. Это была тонкая линия, идущая сверху вниз вдоль края звена. Из-за скопившейся в желобках сажи она почти слилась с остальной потускневшей частью металла. Квин не приметил ее прежде, а если бы и приметил, то, верно, решил бы, что это просто царапина. Теперь, увидев ее вблизи, он убедился, что Орландо права. Это была не царапина, а какая-то надпись, но такая миниатюрная, что прочесть ее невооруженным взглядом было невозможно.

— Может, это просто клеймо мастера? — предположил Квин.

— Возможно, — с сомнением согласилась Орландо.

Она снова забрала у Квина браслет и на этот раз стала рассматривать квадратик, находящийся рядом с застежкой. Квин скрепил обе его части резинкой.

— Контейнер? — спросила она.

— Да.

Орландо снова аккуратно убрала резинку и, сдвинув верхнюю поверхность серебряного квадратика, стала разглядывать лежащее под ней стекло. Прошло не менее пяти минут, прежде чем она сказала:

— Ты прав. Я тоже считаю, что это предметное стекло микроскопа.

— А ты никого не знаешь, кто мог бы это проверить? Из тех, кому ты доверяешь.

— Повреждение на стекле может осложнить дело. Если сам образец испорчен, невозможно будет ничего понять.

— Значит, у тебя кто-то есть на примете.

Орландо вновь поглядела на стеклышко и ответила:

— Да, у меня есть один человек. Но эту вещицу нужно будет ему послать. Он живет не здесь.

— Не вижу никакого проку в том, чтобы носить ее в своем кармане.

Орландо закрыла миниатюрный контейнер, убрала браслет в пакетик и перевязала его резинкой.

— Я займусь этим делом завтра утром.

— Спасибо. Посмотрим, найдет ли он эту надпись.

Орландо промолчала, но взгляд ее говорил: «Не считай меня идиоткой. Разумеется, я скажу, чтобы он ее изучил».

На Квина вдруг напала зевота. Он попытался сдержать ее, но не вполне успешно. Часы показывали всего половину восьмого вечера, но спать хотелось неудержимо. Он начал зевать во второй раз, когда из глубины квартиры донесся шум.

Сон с него слетел в один миг.

— Что это?

Орландо обернулась и крикнула:

— Чинь?

Спустя мгновение в дверях появилась молодая вьетнамка. Орландо что-то сказала ей на местном языке. Девушка выслушала и тотчас удалилась.

— Домработница? — полюбопытствовал Квин.

— Да, что-то в этом роде.

С минуту они помолчали, а потом Орландо встала.

— Идем, — сказала она.

Она провела его по коридору, остановилась у приоткрытой двери и распахнула ее. В комнате царил полумрак. Чинь сидела на стуле и штопала рубашку. Когда они вошли, она подняла глаза, слегка поклонилась и вернулась к своей работе.

Квину требовалось время, чтобы привыкнуть к слабому освещению. А потом он увидел то, о чем должен был догадаться с самого начала. Рядом с девушкой стояла низкая детская кроватка, в которой спал ребенок.

Пройдя через комнату, Орландо опустилась возле нее на колени и прикоснулась губами ко лбу ребенка. Потом встала, и они с Квином покинули комнату.

— Что он здесь делает? — спросил Квин.

— Это мой сын.

— Да, знаю. Но я думал, что он с твоей тетей в Сан-Франциско.

— Моя тетя слишком стара, чтобы нянчиться с ним. Ее здоровье оставляет желать лучшего.

— А это не опасно? Держать его здесь, рядом с собой?

Она немного поколебалась и ответила:

— Он все, что у меня осталось в жизни.

Квин проснулся, когда солнце еще не взошло. Потянулся к прикроватной тумбочке, нащупывая рукой часы. Половина четвертого.

Вздохнув, он вновь откинулся на подушку. Некоторое время продолжал смотреть пустым взором в темноту, а потом закрыл глаза, надеясь, что удастся еще поспать. Но у его тела, очевидно, были другие планы. Нравилось это Квину или нет, но, судя по всему, оно сочло, что рабочий день уже начался.

Еще раз потянувшись к тумбочке, он зажег настольную лампу и встал. Кафельный пол встретил его не слишком приятной прохладой. На комоде, расположенном в изножье кровати, стоял телевизор. Квин взял пульт управления и включил его.

На канале Си-эн-эн шли новости бизнеса. Хотя во Вьетнаме уже забрезжило утро вторника, Нью-Йоркская фондовая биржа подводила итоги в самом разгаре понедельника. Финансовый отчет пестрил цифрами, до которых Квину не было никакого дела. Он никогда не играл на бирже. Слишком рискованное предприятие.

Он достал из сумки на полу свой компьютер и флэш-карту — она была прикреплена к новому кольцу для ключей. Старую связку ключей он спрятал в надежном месте внутри «БМВ» в Лос-Анджелесе — там, где вряд ли кто-нибудь догадается ее искать.