Сумасшествие.

На бедре была отчетливо видна пятерня из синяков. Вот почему оно так болело.

Так или иначе, кожа было чистой, словно кто-то вчера позаботился о том, чтобы протереть меня салфетками.

Плевать.

Я нервно дернула один из ящиков. В нем лежали обычные чистые мужские футболки, и, вытащив одну из них, я натянула ее на себя. Она была слишком большой и закрыла меня до середины бедра, и когда я опустила руки, то почувствовала, как ноют ребра и спина от резких и размашистых движений.

Симптомы течки по сравнению со вчерашним днем, отступили. Я понимала, что она еще не закончилась, но я провела всю ночь в тесном контакте с альфой — и, вероятно, этого было достаточно, чтобы она ненадолго утихла. В конце концов, раньше я всегда проводила ее с одеждой Помпея и мне становилось легче.

Поэтому сейчас я начинала сильнее чувствовать боль, оставшуюся во мне после того, как Помпей избил меня в том отеле. Однако, так как в больницу мне было нельзя, я просто ее старалась игнорировать.

Не успела я открыть другие ящики, чтобы поискать хоть какие-то штаны, как дверь в ванную распахнулась, и я, обернувшись, увидела на пороге альфу.

Он уже надел на себя темные штаны, оставшись с обнаженным торсом. Волосы были небрежно убраны назад. Он подошел ко мне, но не остановился на расстоянии, а оказался так близко, что мне пришлось отступать до тех пор, пока альфа не поставил по бокам от меня руки на раковину и не наклонился к моему лицу.

— Он знает, что ты омега? — произнес внезапно Помпей, сделав некий акцент на слове “он”. Его взгляд из-под опущенных ресниц выглядел холодно.

— Кто — “он”, черт побери? Отодвинься.

— Я говорю про Смерть. — он даже не пошевельнулся, а я после его ответа почувствовала, как под ребрами стало холодно.

— С чего, черт побери, ты такое спросил? — едва произнесла я.

Он перевел взгляд на мою руку.

— Это с ним у тебя метка?

— Нет. — я прикрыла глаза, пытаясь скрыть волнение. С чего Помпей заговорил о Смерти? — Он же предан тебе. Как такое вообще может быть?

Я услышала усмешку.

— Я знал, что ты так ответишь. Похоже, мне придется перетряхнуть все твое окружение. Каждого альфу, с которым ты когда-то виделась. — его рука скользнула по моему плечу, а потом сжала подбородок, задирая лицо вверх и вынуждая смотреть ему прямо в глаза. — Хочешь сидеть дальше взаперти? Тогда молчи. Жди, пока я найду этого выблядка и уничтожу метку. Все равно рано или поздно я сделаю тебя моей.

От каждого его слова, я ощущала, как воздух в комнате леденеет. Мне буквально становилось холодно до мурашек, по мере того, как глаза Помпея темнели.

— Ты точно психопат. — произнесла я. — Я сказала, что лучше умру, чем буду тебе принадлежать. Тебя, черт побери, не остановило вчера даже то, что я отдала тебе лекарство. И тебе было плевать, что до этого ты едва не убил меня. Я не хочу представлять, что ты будешь со мной делать, когда метка исчезнет. По-моему, тебе нужна помощь доктора, а не омега.

Он усмехнулся, глядя на меня. После наклонился ближе, остановившись почти у моих губ, давая почувствовать его запах и тепло. Напряжение, откуда-то искрами проскользнувшее между нами, стоило этим жестом ему напомнить о вчерашнем.

Кровь, бегущая по моим венам, снова стала горячей. Она прилила вниз, к животу, заставляя ноги задрожать, а мышцы стать слабыми, как никогда. Я чувствовала, как нечто внутри словно ломается. Я могла сопротивляться привлекательности Помпея в здравом уме, но почему-то его близость вызывала во мне сейчас совершенно другие чувства.

— Ты не можешь сопротивляться этому. — констатировал Помпей, наблюдая за моей реакцией. Чувствуя, как ускоряется мое сердцебиение. — Так что ты ничего с собой не сделаешь.

Я постоянно задавалась одним и тем же вопросом — «Что дальше?». Вот только, ответа у меня не было. Зато я имела глобальное ощущение безысходности и полного дна.

— Ты отпустишь мою стаю? — хмуро спросила у Помпея. Мы вернулись в гостиную. Я, кутаясь в одеяло, сидела на диване. Он стоял около открытого окна и курил.

— Нет, — коротко. Безоговорочно, но меня такой ответ только разозлил и я, подавшись вперед, спросила:

— Почему? Мы уже выяснили, что моя стая ко всему этому не имеют никакого отношения. Тем более, я тебя не сдавала копам.

— В тот момент, когда ты сказала, что уходишь к Вавилону, ты обрела свою стаю на уничтожение. В этом плане я разочарован в тебе. Ты хреновый вожак.

— Черт, я имею право на свои решения. — я прикрыла глаза, но Помпей оправдаться мне не дал.

— Имеешь. Но так же ты должна понимать, что каждый поступок лидера может иметь последствия. Ты об этом не думала. Так чего ты сейчас переживаешь о них? Тебе не кажется, что с твоей стороны это лицемерно?

— Я думала о стае. И именно от уничтожения я хотела их спасти. Когда ты приходишь и говоришь сломать ногу мне, лидеру стаи, то что вообще ты мог бы сделать с ее рядовыми членами в будущем? Может быть, ты не замечал, но ты вел себя все страннее и страннее, Помпей.

Я выдохнула, потерев лицо рукой.

— Я хотела, чтобы в будущем кто-то о них позаботился, когда меня не станет. Но с тобой договориться вряд ли было возможно.

Это было слишком сложно объяснять Помпею. Я откинулась на спинку дивана и отвела взгляд в сторону. На душе было крайне паршиво. Невидимо, но очень сильно давило понимание того, что Помпей в чем-то прав. Правда, за это я его еще сильнее ненавидела. За то, что была настолько беспомощной перед ним.

— Хорошо. Я признаю то, что совершила ошибку. Мне следовало уйти тихо, — произнести эти слова было тяжело. Трудно сдаваться перед тем, кому хочешь изо всех сил противостоять.

Я не смотрела на Помпея, но ощутила, что он напрягся. И будто бы стал мрачнее, но ничего не сказал. А ведь я ждала от него хоть каких-то слов.

— И что мне сделать? Как искупить свою вину за то, что я тогда сказала про свой уход к Вавилону? Я так понимаю, что простых извинений будет мало? — я иронично улыбнулась.

— А ты хочешь прощения?

— Ответить честно?

— Ты думаешь, я жажду лжи? — краем глаза я заметила, что Помпей обернулся в мою сторону, но я предпочла остаться в прежнем положении. Не могла смотреть на него.

— Нет, твоего прощения я не хочу. Я не жду прежних отношений с тобой. Они и невозможны. Но у тебя моя стая. Я виновата перед ней и готова понести любое наказание, лишь бы ты их освободил. Так скажи мне, Помпей, есть ли возможность, чтобы весь твой гнев был вымещен исключительно на мне? Я выдержу все, лишь бы ты отпустил моих парней.

Сигарета в руке альфы дотлела и он выбросил ее в окно. Слишком долго ничего не говорил и тишина, пропитавшая комнату, показалась мне слишком удушающей. С одной стороны я ждала его ответа, а с другой — боялась его.