– Мне показалось, что повторный взлом, если ошибка выяснится, может привлечь ненужное внимание, – скромность моя не знает границ.

Пэррис вынимает из ящика стола пухлый конверт и протягивает мне:

– Ваши премиальные, Алекс.

Принимаю хрустящий купюрами конверт.

– Приятно работать с вами, – он тянет через стол ладонь.

– С вами тоже, Саймон, – прячу конверт в карман и жму его руку.

Он еще не знает, что провокация с записью моих действий не удалась. Но даже если узнает, уверен, мои ставки только повысятся. Вор, способный не оставлять отпечатков даже на попавшей под пальцы копировальной бумаге, нужен всем.

Экспресс «Eurostar» мягко замедляет ход, и за окном уже не летят – ползут дома. Париж. Всего два с половиной часа на скорости почти в триста километров в час. Пронизывающие пространство скоростные поезда сделали старушку Европу тесной и скучной. Хотя, если бы у нас в Советском Союзе ходили такие тихоходы, до Ленинграда приходилось бы добираться часов пять, тогда как наши «Сапсаны» долетают за час сорок.

Пока я пытаюсь поймать за окном контраст между двумя вечно враждовавшими цивилизациями, разделенными Ла-Маншем, поезд накрывает арка вокзального причала Gare du Nord. Пассажиры торопятся к выходу, и, подхватив сумку с ноутбуком, я двигаюсь за ними. Открывшиеся двери впускают пряный, чуть дымный аромат столицы французской революции.

Выхожу из вокзала на бывшую площадь Наполеона Третьего, теперь имени Удея Саддама Хусейна ат-Тикрити, погибшего в Китае старшего сына всемирного диктатора. В центре площади танки развернуты стволами в разные стороны – типичный для оккупационных сил блокпост. Рядом с танками укрепления из мешков. Водители авто аккуратно объезжают мешки. Видно, что привыкли к оккупации. Жизнь идет своим чередом, и я с удивлением замечаю, что толпа у вокзала состоит в основном из туристов, изъясняющихся между собой на разных языках, будто никакой войны для них и не существует. И презрение переполняет меня к ним. Как можно думать о развлечениях, когда твоя родина оккупирована врагом?

Таксисты, в основном арабы, машут мне руками, предлагая прокатиться именно в его автомобиле. Подхожу к скромно ковыряющему зубочисткой во рту европейцу с большим носом и грустными глазами:

– Монмартр, кафе «Мамаша Пино» знаете?

Он вынимает зубочистку изо рта, смотрит на меня, мелко моргая:

– Знаю.

– Прекрасно. Поехали?

Водитель флегматично кивает, и я занимаю заднее сиденье такси. Он протирает аккуратно зеркала и только после этого опускается на свое место, щелкает дверцей.

Такси выкатывается неспешно со стоянки, водитель поглядывает на меня в зеркало заднего вида, спрашивает, наконец:

– Первый раз в Париже?

– Первый, – объясняться не тороплюсь.

Открываю сумку, запускаю руку внутрь, поворачиваю к глазам данную мне Пэррисом фотографию. Смуглый брюнет с тонкими чертами лица, нос с горбинкой, задумчивые глаза под густыми бровями, смотрит вдаль. Похож на испанца или латиноамериканца, но мужчина на фотографии русский и зовут его Александр Завьялов. В составе советских специалистов еще до начала Третьей мировой войны он помогал экономике Ирака строить комбинат минеральных удобрений в Салах-эд-Дине. С началом войны возвращаться в СССР отказался. Предатель Родины.

– По делам или развлечься? – интересуется водитель.

– По делам, – бурчу раздраженно.

Водитель кивает, словно давно знал, что я приеду сегодня по делам. Своим задумчивым видом он внушил мне надежду на неразговорчивость в поездке. Если бы я хотел поболтать, то сел бы в машину любого веселого улыбчивого араба.

Пэррис передал мне фотографию и назвал место. Кафе «Мамаша Пино». Александр Завьялов, бывая по делам в Париже, всегда приходит обедать в это заведение, питая романтическую привязанность к Монмартру. Живет он в разных местах и не задерживается по одному адресу больше чем на одну ночь. Из-за постоянных передвижений он носит все необходимое с собой – ноутбук, из которого мне необходимо слить информацию, пока он будет пить свой кофе, наслаждаясь панорамой Парижа. На мое логичное замечание о том, что посетителю кафе необязательно раскрывать и включать компьютер, чтобы поесть, Пэррис загадочно пообещал, что Завьялов ноутбук раскроет и включит в ожидании электронного письма.

– Очень важного письма, – заверил меня Саймон.

Ждать он будет до двух часов дня. Потому мне нужно успеть слить информацию до этого времени.

– Нельзя ли побыстрее? – говорю водителю, когда он в очередной раз вежливо пропускает перебегающую дорогу молодую парочку.

На циферблате часов приборной панели такси уже десять минут второго.

– Это же Париж, мсье, – перехватывает он мой взгляд, проговаривает протяжно. – Здесь не нужно смотреть на часы. Это город, где нужно наслаждаться жизнью.

– Я опаздываю на важную встречу, – поскрипываю зубами.

Он молчит в ответ, только выше поднимает горбатый нос в знак презрения к иностранцу с подобным отношением к Парижу. Я же постоянно смотрю на часы, не обращая внимания на город за стеклами автомобильных окон. Изучив карту, я решил, что от Северного вокзала до кафе на Монмартре минут десять езды – всего-то около трех километров по дороге, а напрямик и того меньше. Однако мы едем уже двадцать минут, и, мне кажется, автомобиль с каждым метром замедляется, и нас обгоняют уже прогуливающиеся по бульварам пешеходы.

– Вы знаете, что мученик Дионисий, в честь которого назван Монмартр, прошел с отрубленной головой в руках отсюда до самого Сен-Дени? – водитель, видимо, пытается заработать на чай, совмещая поездку с познавательной экскурсией.

– Знаю! Долго еще мы будем ехать? – рычу.

Водитель затыкается, и его гордый галльский нос теперь смотрит в небо. По карте спутниковой системы навигации на дисплее моего карманного компьютера точка автомобиля застряла где-то посредине маршрута.

– Остановите здесь, – бросаю на переднее сиденье несколько купюр и выскакиваю из салона такси.

По карте навигатора спешу сквозь толпу. Длинной лестницей вверх, через площадь, увешанную картинами уличных художников. Узкой улочкой по склону. Пока не показывается впереди открытая веранда с красной вывеской «Мамаша Пино». Смахиваю ладонью пот со лба. Половина второго. Среди посетителей на веранде, за круглым маленьким столиком в углу перед раскрытым ноутбуком сидит брюнет, похожий на испанца, и смотрит долгим взглядом вдаль, на раскинувшийся у подножия холма город.

Поднимаюсь деревянными ступеньками в кафе. Стараясь не глядеть на Завьялова, занимаю свободный столик в двух шагах.

– Мсье? – подходит официант.

– Черный кофе и пару теплых круассанов, – вынимаю из сумки ноутбук, раскрываю.

– Сию минуту, мсье, – официант исчезает.